Почти все жители их кампонга родились в Сингапуре. Ма и Па тоже выросли тут, и родители Па, и отец Ма. Только ее мать прибыла на корабле с Материка – ее привели сюда засуха и бедность. Впрочем, сейчас все они умерли. Боонь застал лишь мать Па – правда, он был тогда совсем маленький и не запомнил ее.
А Боонь старательно запоминал все эти факты, хотя и не знал ни что такое засуха, ни какой смысл взрослые вкладывают в слово “Материк”. В его представлении это место находилось где-то очень далеко, а жили там одни китайцы. Он считал, что помнить – очень важно. Особенно же его успокаивало воспоминание о том, как ровно год назад мама сказала ему, что невеста его обязательно должна быть из хоккьен, и желательно, чтобы не с Материка, а, как и он сам, выросла в Наньяне. Тогда А Бооню было шесть лет, и он поместил этот наказ в тот отсек памяти, который отвечал за будущее.
Вернулась лодка поздно. Солнце едва выглядывало из-за горизонта.
Что же расскажут взрослые? Они целый вечер пропадали. От предвкушения у Бооня свело желудок. Мальчик бросился на берег, шлепая босыми ногами по чудесному, прогретому солнцем песку. Как обычно, Хиа бежал впереди. Его майка белела в сумерках. Он влетел в воду и замахал над головой руками. Но из лодки махать не стали.
Па, совсем как утром, медленно направил лодку к берегу. Как странно – ведь все это случилось в один и тот же день. Хиа окликнул их, но ответа отца А Боонь не расслышал.
Наконец А Боонь добежал до Хиа. Что-то произошло. Окутанные молчанием, которое нарушали лишь редкие односложные реплики, мужчины вытаскивали лодку на берег.
– Что случилось? – шепотом спросил А Боонь.
– Заткнись. – Хиа оттолкнул его в сторону.
Судя по обиде в голосе, Хиа получил нагоняй от Па, и Боонь больше не приставал к брату.
Пришла на берег и Ма. Она тихо переговаривалась с Дядей. Вытащив лодку из воды, мужчины собрались в кружок.
– Как это – ничего? – спросила Ма.
– Ничего, – подтвердил Дядя, – никакого острова. Мы несколько часов искали.
А Ки разочарованно покачал головой, Гим Хуат потер серебристую щетину на подбородке, А Тун непрестанно цокал языком.
Па молчал. На шее обозначились складки, вокруг рта залегли морщины, словно кожу там перетянули тонкими резинками. Боонь впервые осознал, что Па старый.
Они долго молчали. Затем Па тряхнул головой, избавляясь от морока этого дня, и проговорил:
– Ничего страшного. Давайте по домам.
Мужчины недоверчиво переглянулись, и А Боонь понял, как они относятся к случившемуся.
– Он там был! – выпалил он. – Я тоже видел. Остров там был!
Взрослые повернулись к нему. Щеки у А Бооня запылали. Мужчины покачали головами.
– Молчи, Боонь. – Лицо Па посуровело.
– Но я видел, – уперся мальчик.
– Замолчи!
Ведь