– Я знаю, что несмотря на то, что ты никогда не голодал, – продолжал он, – ты беспокоишься о хлебе насущном. Это не что иное, как страх хищника, который боится, что его трюк в любое мгновение может быть раскрыт и еда может исчезнуть. Через посредство разума, который в конечном счете является их разумом, они вносят в жизнь человека то, что удобно хищникам. И таким образом они в какой-то мере обеспечивают свою безопасность и смягчают свои страхи.
Видишь ли, у разума летуна нет соперников, – продолжал дон Хуан. – Когда он утверждает что-либо, то соглашается с собственным утверждением и заставляет тебя поверить, что ты сделал что-то не так. Разум летуна скажет, что все, что говорит тебе Хуан Матус, – полная чепуха, затем тот же разум согласится со своим собственным утверждением: “Да, конечно, это чепуха”, – скажешь ты. Вот так они нас и побеждают…
Отойдя от чужих мнений, не трудно нащупать “червя” в себе самостоятельно. На деле, его окажется, даже слишком много, гораздо больше, чем тебя самого. Это любое наше сильное чувство. Особенно негативное, но, не только. Можно вспомнить нашу реакцию на холод, голод, усталость, тишину или шум, одиночество или многолюдие, и многое другое. Каждый раз, можно заметить, что помимо той части наших чувств, что, более-менее, обоснована ситуацией, есть часть дополнительная, некая истерика, скрытая, или не очень. Привыкнув, обращать внимание на свои чувства, начинаешь замечать, что часто, их кто-то откровенно раздувает. Особенно чувства негативные. Ты мог, например, заметить склонность человека, особенно современного, всё превращать в слова. Слова у нас, вместо знания, вместо действия, вместо чувств, вместо достижений. И любое реальное проявление человека, каковы, к счастью, ещё бывают, обязательно обрастает огромным комом слов. Думаю, это связано с неспособностью, самого “червя”, чувствовать, отсюда и потребность в наших чувствах, о которой сказано выше. Можно вспомнить ещё один момент, казалось бы, незначительный, но яркий. Это та, липкая, тяжкая субстанция, что окутывает нас, когда мы без дела, без отвлечения на что-то, находимся в тишине. Особенно, когда мы не одни. Полагаю, что это тягостное, неприятное ощущение, является самоощущением “червя”, или точнее, его реакцией на себе подобных. В описанной ситуации, не остаётся почти ничего, что разделяло бы их, находящихся в каждом из нас. ничего, что занимало бы, отвлекало бы их, вместе с нами, таким образом, отгораживая их друг от друга. Можно предположить, что они невыносимы друг другу. а также, что они, по-своему, очень уязвимы, бескожны. Возможно, отсюда, их неуёмный голод.Также, мы можем вспомнить любой, малейший, отдалённый намёк на состояние невесомости. Начиная с укачивания нас, в детстве. Полагаю, что невесомость крайне неуютна для “червя”. Укачивание