Тропки были узкими, проложенными прямо по снегу между сосен и низеньких ёлочек. Язык не поворачивался назвать это дорогой: скорее уж указатель какого-никакого направления, чтобы не попасть в лесную западню. Наверное, заплутать здесь было легко. Но разве могла заблудиться та, у которой теперь не было дома? Ей и терять-то нечего.
В первый день гнетущие мысли отступили на второй план перед страхом, который неумолимо подгонял девушку вперёд. Несколько часов Волика просто бежала без оглядки, не останавливаясь; неясно, откуда вообще она черпала силы. Ноги несли её вперёд, Пернатая даже не особо думала, куда направлялась: следовала за петляющей змейкой дорожки, всё больше отдалялась от Речной деревни, и на тот момент этого было вполне достаточно.
Дыхание сбивалось, ноги проваливались в снег, но девушка рвалась вперёд, с яростью разрывая снежные ухабы руками. Она успела вымокнуть в снегу до нитки, отчего с каждой минутой становилось всё холоднее.
Она могла продолжить бежать. Долго, бесконечно долго убегать, не думая ни о племенах, ни о близких, ни о собственной судьбе! Нестись вперёд и ни о чём не думать. Лишь разум упрямо вторил, что стоило остановиться, передохнуть. Решить, что делать дальше.
Сердце в груди громко колотилось, но Волика не желала его слушать. Мимо проносились широкие сосны, и девушке казалось, что, стоит ей обернуться – из-за деревьев покажутся разъярённые лица соплеменников, бегущие следом…
Или Барс. Сейчас Волика не понимала, что было бы для неё хуже. Барс убьёт быстро; вонзиться клыками в мягкую плоть, перекусит глотку, заберёт перья, так и оставив умирать под соснами на холодном снегу в собственной крови. А Пернатые… Пернатые сначала измучают, потом будут пытать, допрашивать, а после её на глазах у всей деревни сожгут на костре, как заклятого врага.
Ладно. Барс был всё-таки лучше. По крайней мере, он будет единственным, кто увидит её предсмертные муки. И отчего-то Волике эта мысль показалась настолько ироничной, что она свалилась на снег и просто смеялась. Долго-долго хохотала во весь голос, пока по щекам текли горячие слёзы.
Ей было некуда идти, как и вернуться. Сейчас она бежала в никуда без всякой цели. Беспричинно цеплялсаь за свою никчёмную жизнь.
Воющий смех в безлюдном лесу раздавался далеко и громко. Будь рядом с ней хоть один Пернатый или Барс, её бы непременно услышали и нашли по ревущему голосу. Но кругом царила тишина. Даже птицы, и те замолкли; ветер тоже стих. Волика слышала одну себя. И осознание одиночества в этом могучем лесу отчего-то её успокоило.
Сосны скрывали от чужаков широкими стволами и пушистыми сугробами. Её смех растворялся в них, исчезая в призрачное никуда. Слёзы высохли. Девушка лежала на снегу, чутко наблюдая за качавшимися ветками деревьев над головой. Она думала о том, что, наверное, дремать на ледяной перине было очень даже мягко. И спокойно.
Интересно, Барсы спали прямо так, зарывшись пушистыми лапами в сугроб?
– Они люди, – вслух напомнила