6
Почти месяц они не снимались с якорной стоянки, занимаясь починками на лодке. Времени требовала одна задача за другой, и работы, которые Джейк оценил в пару дней, затянулись до недели, двух, а затем и до четырех.
Когда заменяли аккумуляторы, устанавливали фильтры и латали паруса, прохудившиеся за годы на ветру и солнце, Виржини осознала, что как бы опытен ты ни был, тебе всегда будет чему поучиться о лодках. Она умела ходить под парусом – каникулы в плаваниях вдоль Лазурного берега на яхте, принадлежащей отцу совместно с тремя совладельцами, не прошли даром. А работа в морском музее научила ее бесконечно рассказывать о лоцманских ботах, контрабандистах южного побережья и истории соляных промыслов болотистых Гэмпширских земель, окружающих Лимингтон – родной город Джейка. Но теперь Виржини поняла, что, увлекшись романтикой, даже не задумывалась о практической стороне, об обслуживании и содержании. Тем более такой старой и бюджетной лодки, как у них.
Джейк был в своей стихии – разбирал и пересобирал оборудование, листал замасленными пальцами инструкции. К сумеркам его кожа блестела от пота, а виски покрывались грязью. Дома он больше всего нравился ей таким – только что с верфи, в футболке, подчеркивающей сильные руки, рельефные линии трицепсов.
Она никогда не переставала удивляться его способности понимать, как все работает. Впервые она наблюдала это примерно через неделю их отношений, когда на кухне квартиры, которую она снимала с двумя соседками, забастовал электрочайник. Виржини выругалась и бросила его в мойку. Пока она рылась под стойкой в поисках кастрюли, Джейк достал из кармана перочинный нож, вытащил из мойки чайник и принялся его разбирать. «Не заморачивайся, – сказала она. – Завтра куплю новый». Джейк неохотно оставил чайник в покое. Позже в тот же день, проснувшись после пары часов в постели, она застала его на кухне с отверткой в руке перед стойкой, усеянной деталями чайника. Через полчаса чайник был как новенький. Пару месяцев спустя, когда у нее сломалась машина, Джейк потратил все выходные, возясь с ней. «Тебе необязательно это делать, – сказала она тогда. – Я бы сдала ее в сервис». Он покачал ключ на кончике пальца: «Мне самому хотелось. К тому же теперь мне не придется беспокоиться, что она снова заглохнет и ты где-нибудь застрянешь. Я буду за тебя спокоен». Эта его черта – забота о вещах, о ней – казалась Виржини невероятно привлекательной.
Сегодня был последний день работ, и ей оставалось только вывести на бортах яхты новое название. Виржини не терпелось избавиться от «Затерянного горизонта» – оно звучало слишком депрессивно. Она привязала резиновую шлюпку к яхте, встала и, тщательно приспосабливая мазки кисти к ритму