– Видишь самый дальний угол у колонны? – спросил Панин, направляя меня взглядом.
– Да.
– Мужчина за столом – сын Шульца, Виктор. Коллекционер весьма посредственный, занимается царской медью, марками и старинными кортиками. Я представлю вас друг другу, постарайся договориться о встрече в менее людном месте и там переговорить с ним, но помни, он не должен ничего знать.
Я кивнул, и мы начали медленно продвигаться вдоль столов. Панин то и дело замедлялся, подходил к столам, пожимал чьи—то руки и медленно листал альбомы, рассматривая монеты. Какие—то доставал и крутил в руке, после чего пренебрежительно засовывал обратно, грустно вздыхая, другие осматривал более внимательно с помощью лупы с подсветкой. Я внимательно наблюдал за его действиями, пытаясь понять суть манипуляций.
– Пять рублей Николаевские почем? – спросил Панин, не отрываясь от осмотра золотой монеты через лупу.
– Какой год? – спросил старичок с хитрым прищуром, доставая старую, потрепанную тетрадку.
– Одна тысяча восемьсот девяносто девятый
– Сто тысяч.
– Держи! – злобно ответил Панин, протянув деду монету с такой силой, что тот едва усидел на стуле.
– Ваша цена? – однако спросил он, не желая терять покупателя.
– Заберу за пятьдесят.
– Сколько?! Не смешите меня, грейд не ниже шестьдесят пятого, посмотрите каталоги, где вы видели такие цены?
– Шестьдесят один, не выше. А вы где видели такую цену за такой сохран? Покажите хоть один проход – и я куплю ее.
– Значит, не договорились, – раздосадовано ответил дед и сунул монету на место.
Мы продолжили продвигаться дальше.
– Жора! Добрался до нас! – радостно воскликнул Панин, обращаясь к мужчине лет пятидесяти в толстых очках и с козлиной бородкой.
– Филя! Рад видеть в добром здравии! – разулыбался тот в ответ. – Да, выбрался, наконец-то.
– Что нового, интересного?
– Все по-прежнему. Хотел с тобой посоветоваться: урвал тут в Питере пару монет, но есть сомнения по их подлинности, глянешь? – он потянулся к чемодану и выложил на стол две монеты.
– Вот тут рубль тысяча семьсот пятьдесят второго и пять копеек тысяча восемьсот шестьдесят первого, что скажешь?
После беглого осмотра Филипп Самуилович ответил:
– Рубль – подделка.
– Как понял?
– Ну, Жор, ты прямо как первый раз. Аверс – штемпель ММД, а реверс – СПБ. А вот пять копеек – тоже фальшь, но довольно любопытная. Так называемый «фальшак для обращения». Ты мне скажи, рубль как смотрел?
– Похоже, что не как, а каким, – попытался отшутиться бородач. – Внешне осмотрел, взвесил, не увидел подвоха, – попытался оправдаться он.
– Бывает. А на продажу что?
– Ты с кем? – перебил он, кивнув