Американский образ жизни переводу на другие языки не поддается.
Адам вздохнул. Еще только четыре. Открыл присланную Селией статью и начал вычитывать. Рано или поздно все равно придется позвонить Дэвиду и доложить – любой утаенный контакт с Гарвардом тот расценивал как предательство. И не только с Гарвардом – с какой угодно другой задействованной в проекте лабораторией. И кстати, не только Дэвид – Нгуен тоже не хотел ничем и ни с кем делиться.
– Скверные новости, Адам.
Адам вздрогнул и резко развернул стул. Сами.
– Почему?
– Одна из твоих мышей.
Густая, похожая на птичье гнездо шевелюра поблескивает в равнодушном свете жидкокристаллических ламп на потолке. Сами, пожалуй, самый талантливый в группе, но… не то чтобы необщительный, нет, так сказать нельзя, обсуждать с ним что-то – одно удовольствие. Но Сами терпеть не может пустую болтовню и без стеснения дает это понять.
– Что?
– Сдохла.
– Сдохла? Не может быть…
У Адама появилось ощущение, что на нем немилосердно стянули пояс. Уже немало мышей погибло, у них просто нет права еще на одну необъяснимую смерть. Экспериментальная часть проекта Re-cognize уже напоминает этический кошмар.
– Пневмония. – Сами отрицательно покачал головой, будто прочитал мысли Адама. – Бактериальная пневмония. Никакой катастрофы, но проблема в другом. В клетке были три мыши. Ветеринары хотят усыпить остальных двух.
– Но это же…
– Альтернатива – антибиотики.
– Но это же невозможно! Микроглия – важный элемент иммунитета. Антибиотики повлияют на результат.
– Знаю.
– И что будем делать?
Сами пожал плечами на ковбойский манер, но с заметным сочувствием:
– Это твои мыши.
Вид не менее грустный, чем принесенная им новость. Две застиранные футболки одна поверх другой, темные круги под глазами. Сами родился в крошечной сирийской деревне, родители погибли – в их машину заложили бомбу. Два брата и маленькая сестренка ухитрились бежать в Турцию на грузовике – спрятались в стоящем в кузове большом деревянном ящике. В лаборатории молчаливый и загадочный Сами воспринимался как чужак, но Адаму он очень нравился. У Сами было удивительное чутье, он безошибочно находил слабые места в эксперименте. К тому же он не очень свободно владел языком, что в глазах Адама было преимуществом: Сами говорил только самое необходимое, на ненужные детали просто не хватало словарного запаса.
– Возможно, эта история вообще никак не повлияет на результат.
– Возможно, – грустно согласился Адам. – Мы все равно обязаны указать, что применялись антибиотики. И ни один журнал… ты же сам понимаешь – кто примет работу с контаминированным экспериментом? Придется все переделывать.
– Да… придется.
– Где вообще она могла подхватить эту инфекцию? – Раздражение