Я в который раз поразился собственной глупости. Ну и дурак! Если бы Микки не прочистил мне мозги, я бы всё так и пустил на самотёк, что несомненно было бы большой ошибкой. Хорошо, когда есть друзья. Особенно, которые могут выполнить такое деликатное поручение как слежка за твоей женой и сбор на неё компромата в сжатые сроки. Результаты этой дружеской помощи, включая пару десятков фотографий, которые, откровенно говоря, мне бы очень хотелось развидеть, находились в красной папке.
Я легонько подтолкнул её господину Крысу.
– Что это такое? – не переставая льстиво улыбаться, тот принялся просматривать её содержимое, постепенно меняясь в лице.
– Что там? – Эмма, почуяв неладное, оторвалась от созерцания городского пейзажа и выхватила из лапок Крыса стопку фотоснимков. Несколько секунд разглядывала их, покусывая губы. Я, откинувшись на спинку стула, ждал представления.
– Ах ты, грёбаный ублюдок! – побледнев от бешенства, заорала она, бросая снимки мне в лицо, – Да как ты смел, скотина! Грёбанная тварь! Ненавижу тебя!
Она замолчала, тяжело дыша и, видимо, набираясь сил для продолжения, но под увещевания Крыса довольно быстро взяла себя в руки и прошипела:
– Я поняла, к чему ты клонишь. Только вот всё это, – она кивнула на фотографии, разлетевшиеся по столу, – произошло уже после того, как мы подали на развод, так что…
– Неужели? – я улыбнулся.
Согласно мной же составленному брачному договору, в случае доказанной измены одного из супругов последний лишался всего. Удивительно, что я об этом даже не вспомнил до того разговора с Микки.
– Думаю, тебе стоит изучить остальные бумаги, – не переставая улыбаться, ответил я.
Остальными бумагами были показания персонала мотеля о том, что за последние два месяца Эмма частенько бывала там с неким Джоном Бэнксом. Вишенкой же на торте стало письменное подтверждение самого господина Бэнкса любовной связи с госпожой Браун, начиная со дня знакомства на какой-то выставке картин и заканчивая последней встречей, фоторепортаж с которой мне посчастливилось увидеть. В завершении господин Бэнкс выражал раскаяние в своём легкомысленном поведении и готовность – при необходимости – повторить всё вышеизложенное в суде. Не знаю, как Микки это провернул, но обещанный «аттракцион невиданной щедрости» он определённо заслужил.
– Какие же вы, мужики, сволочи! – выдохнула, закончив читать, Эмма, – И что будет теперь? – она повернулась к своему адвокату.
– Боюсь, госпожа Браун, что это всё меняет, – с неподдельной грустью ответил Крыс, – И теперь ваши претензии на совместное имущество, как то дом, автомобиль и прочее согласно условиям брачного контракта безосновательны.
– Но не волнуйся, дорогая, – подхватил я, – Всё-таки мы не чужие и выбрасывать тебя на улицу ни с чем мне совсем не хочется. Я оставлю тебе авто и немного деньжат – достаточно, чтобы не подохнуть от голода в первые полгода.
Я написал на клочке бумаги четырёхзначную сумму и передал Эмме.
– И