Заикин замолчал, понимая, что переборщил. Уваров заметил, что тот стушевался. Он взял в руки чайник и предложил добродушно:
– Чай на крымских травах. Не против? В смысле, крымских. Крым наш?
Этим он окончательно сбил с толку Заикина. Растерянная физиономия собеседника ненадолго развеселила Уварова. Они посидели ещё минут двадцать. После вопроса о крымских травах Заикин стал опасливо поглядывать по сторонам и утратил былую жизнерадостность. Вскоре он распрощался, сказав, что торопится на конференцию «Воля к власти как воля к знанию».
Уваров, сделав серьезное лицо и понизив голос, попросил:
– Передай привет Фуко!
Заикин вытаращил глаза, окончательно смешался и быстрым шагом покинул кафе. Уваров посмотрел на часы и тоже засобирался.
Глава VI
Корпус Бенуа выходит своим фасадом на набережную канала Грибоедова совсем рядом с храмом Воскресения Христова на Крови. Набережная между этими двумя обязательными к просмотру экскурсионными пунктами оккупирована ушлыми лотошникам, которые умудряются в жару продать армейские меховые шапки, теплые тельняшки и майки с изображениями сурового президента или пьяного Шнура. Иностранцы долго и шумно примеряют зимние шапки, по очереди фотографируются и в конце концов перекочевывают к следующей точке, так ничего и не купив и рассуждая о «загадочной русской душе». Соотечественники ограничиваются приобретением сувениров карманного размера, для которых специально приготовлена отдельная сумка. Сумка эта набивается бесполезным сувенирным хламом до самых до краев, и в день отъезда младший в семье с ненавистью тащит её на вокзал.
Смешавшись с толпой туристов, ищущих спасения от жары в прохладе музейных залов, Павел Максимович проник в заветный вестибюль и поднялся на второй этаж.
Минут десять он бродил по светлым, как больничные палаты, залам русского авангарда, всматривался в лица посетителей. До этого свидания он видел Лиану всего один раз и не был уверен, что узнает среди толпы. Временами он отвлекался, то рассматривая Родченко, то останавливаясь перед Лентуловым, потом шел дальше. Дойдя до зала супрематистов, он сел на скамью напротив «Черного квадрата».
Минут через пять появилась Лиана. Она устроилась рядом и принялась рассматривать черно-квадратное «высказывание» красного комиссара Малевича.
Лиана Саркисовна Саргсян. Фамилия отца, хотя росла в семье отчима и помнила своего родителя смутно и в путаных детских воспоминаниях никогда не называла его папой. Отчим преподает социологию в Гуманитарном университете, сторонник радикального неотроцкизма. Были сигналы, что идеи нового троцкизма цитировал на лекциях. Ведёт блог, отчаянно полемизирует со сталинистами. Лиана, выйдя замуж, взяла фамилию мужа – Смородинская. Спустя два года развелась. Брак с иноверцем послужил причиной остракизма в диаспоре, а быстрый развод окончательно испортил её имидж