Дом будет бесконечно ждать этого дня.
Каждый год – по девушке. Двести шесть костей, помноженные на тысячу лет. Кальция с лихвой хватит, чтобы дом простоял здесь до тех пор, пока звезды не исчерпают силу собственных сияющих костей и не пожрут сами себя без остатка.
И все ради одной девушки, что ждет и ждет.
Одна, в земле, во мраке.
– Кошка?
Я вынырнула из своего безумия. И поняла, что стою, стиснув пальцами запястье.
– Все хорошо.
– Точно? – Филлип обеспокоенно нахохлился, луч сумеречного света играл в его волосах. – Выглядишь ты не очень хорошо. Если это…
– Не трогай ее, – тихо сказал Фаиз.
Веселье покинуло его, уступив место тревоге, судороге охранительной злобы, задравшей его губу в оскале. Я потрясла головой, чтобы лицо разгладилось, улыбнулось. Все в порядке. В полном порядке.
– Кошка знает, что мы рядом, если что.
Похоже, видок у меня был тот еще. Филлип вздрогнул, залился румянцем и шмыгнул прочь из передней, бормоча что-то об ошибках. Я трижды повторила про себя список домашних дел – припомнила все упущенное, срочное и еще тысячу мелочей, – пока в мыслях от этого монотонного занятия не прояснилось. Облегченно вздохнув, я огляделась вокруг и увидела, что Фаиз и Талия склонились, точно молящиеся в церкви, построенной их же телами, соприкасаясь лбами. Намек был более чем прозрачный.
Мне пора пойти погулять… куда-нибудь.
Я двинулась на щелканье затвора нового фотоаппарата Филлипа и нашла его в зале, разукрашенном темными вечерними оттенками золотого и розового. В сыром воздухе водили хоровод пылинки: попадая в лучи остывающего солнца, они бледно взблескивали. Крыша здесь когда-то провалилась, позволив непогоде беспрепятственно проникать внутрь. Пол прогнил, стал сплошь зеленым там, где в трухе укоренились плесень, папоротники и густой курчавый мох.
– Прости.
Я пожала плечами. У ног Филлипа, на расстоянии вздоха, расстилался цветочный ковер.
– Все хорошо.
Брови Филлипа взлетели вверх.
Пронзительно расхохоталась птица. Сквозь рану в крыше я увидела, как вспыхнули амброй и танзанитом перья на горле чирка. Филлип потянулся – Рембрандт в высоком разрешении.
– Кошка…
– Ты просто по-дружески беспокоился. Бывает.
– Ясно, но…
– Я не собираюсь прыгать с крыши, потому что ты пытался быть вежливым. Это не так работает. – Я сглотнула слюну.
– Ладно. Только… ты мне скажи, если чем надо будет помочь, договорились? Я не… я не всегда правильно выражаюсь. В смысле, я кое в чем хорош, но…
Это как быть женщиной, подумала я. Это как быть звездой, как быть всеми обожаемым и желанным. Филлип в совершенстве владел искусством