– Мог бы просто по телефону тебе сказать, – заметил Фаиз.
Филлип приложил палец ко лбу:
– И чтобы на него ссылались, мол, «мне сказали», он тоже не хотел. Этот парень был повернут на правилах.
– Думаю, это у них в культуре, – многозначительно проговорил Фаиз. Его мать была японка – миниатюрная, не знающая улыбки женщина. – Вполне логично.
– Но разрешение-то у нас есть. Верно? – спросила Талия, на мгновение сбившись с пафосного тона девочки-отличницы.
– Ага. Разрешение есть. Насчет этого не волнуйтесь. – Филлип потер ладонью затылок. – Ну, типа того. У нас есть разрешение зайти на участок и разместиться там. А особняк… вроде дополнительного бонуса.
– О’кей. То есть, как это место называется, мы не знаем. – Фаиз принялся загибать пальцы, подсчитывая огрехи Филлипа. – Разрешения здесь находиться у нас, по сути, нет. Но есть бухло, жратва, спальники и юный задор, велящий творить всякую тупую хрень…
– И сильное желание послушать хорошую страшилку о привидениях, – сказала Талия. Заходящее солнце красиво играло на ее коже, покрывая ее позолотой. – Какая у этого особняка история?
– Не знаю, – ответил Филлип знакомым мне мелодично-тягучим голосом койота, который врет о том, куда спрятал солнце. – Но поговаривают, что когда-то здесь должны были справлять роскошную свадьбу. К несчастью, жених не приехал. Он умер в дороге.
– Если ты умрешь, – сказала Талия, ущипнув Фаиза за складку на боку, – я вместо тебя выйду замуж за Филлипа. Просто чтобы ты знал.
Филлип улыбнулся на это заявление так, словно уже слышал его десять раз от десяти тысяч других женщин, и знал, что говорили они чистую правду, и, если бы не узы братства, эти обещания давно претворились бы в жизнь. Фаиз улыбнулся в ответ, и я была единственной, кто заметил, что до глаз его улыбка не добралась.
– Кажется, закон запрещает выходить замуж за своего духовника, – непринужденнейшим тоном заметил Фаиз. – Но если тебе понадобится замена, советую выбрать Кошку.
– Фу, – сказала я. – Она не в моем вкусе.
– Я лучше умру старой девой. Без обид, – сказала Талия.
– Никаких обид.
– В общем, – продолжил Филлип, откашлявшись, – невеста приняла случившееся как должное и велела гостям похоронить ее под домом.
– Живой? – прошептала я.
Я представила, как девушка прижимает ладони ко рту, глотает воздух, а потом пыль, как ее волосы и подол свадебного платья становятся тяжелее с каждой новой падающей сверху пригоршней земли.
– Живой, – ответил Филлип. – Она сказала, что обещала жениху ждать его, и она будет ждать. Благодаря ей дом будет стоять, пока его дух наконец не явится.
Молчание заполнило особняк и наши рты.
– И с тех пор каждый год в стенах этого дома заживо хоронили девушку, – сказал Филлип.
– За каким хреном, – произнес потрясенный этим