В 1960 году в поселок наконец‐то провели высоковольтную линию электропередачи напряжением шесть киловольт, поставили трансформаторную подстанцию, снижающую напряжение до 380/220 вольт, подвели электроэнергию к пилораме и к каждому дому. Жизнь вроде бы улучшилась, но руководство лесничества почувствовало кадровый голод – наступила пора нехватки работников. Старшее поколение стало переходить в состояние неработоспособных пенсионеров, либо уходить в мир иной. Молодое работоспособное поколение начало рассматривать более привлекательные варианты работы на предприятиях Воронежа, благо электрификация железной дороги позволила сократить время в пути от Тресвятской до города до получаса. До Тресвятской был путь в четыре километра, но это всё равно казалось более лёгким, чем работа в лесу. Несмотря на блага электрификации, работать на пилораме стало некому. Люди из посёлка стали уезжать, дома стали пустеть. Контора Углянского лесничества была перебазирована на Тресвятскую. Не знаю, существует ли оно сейчас, это Углянское лесничество. В те годы на значительной площади леса, где росли деревья ценных пород, были проведены сплошные рубки. Лесовосстановление не проводилось, местность начала заполняться низкопробным осиновым естественным самосевом и захламляться.
С 1952 года или с семилетнего возраста мои родители перевезли меня в Воронеж, где я учился в школе и в лесничестве бывал, преимущественно в летний период, во время каникул, либо в редкие выходные. Приезжая туда всегда приходилось слышать о радостях, горестях и трудностях бытия местного населения.
В 1962 году мой дедушка продал дом, построенный когда‐то моим прадедом, и они вместе с бабушкой уехали в Воронеж. Связь моей семьи с бывшим местом жительства прекратилась. Через два года, когда я в студенческие годы на заработанные во время производственной практики деньги, купил мотороллер, заехал в бывшие родные места. Проехал по посёлку, но из своих сверстников почти никого не нашёл. Грибов в то время в лесу было мало, да и мотороллер оказался не таким хорошим транспортом для лесных дорог, так что в глубине леса не побывал. Заметил только, что домик Маревны был заколочен и забор вокруг него начал разрушаться.
И вот, спустя сорок восемь лет от того времени я решил проехать по когда‐то бывшим родным местам. Почему не бывал там раньше? Может быть, сказывался дефицит времени – п рошедшие годы ни для кого не характеризовались лёгкостью жизни. А может из-за того, что имеющийся у меня тогда низкоседящий автомобиль с приводом на одну ось не мог служить хорошим средством передвижения по дорогам тех мест, характеризуемыми труднопроходимыми участками рыхлого песка или непролазных луж. После того, как у меня появился полноприводный автомобиль с достаточно высоким дорожным