– Я ожидал от тебя большего, – снисходительно говорил Александр Петрович, и Игорь послушно забрасывал 4D-моделирование и брался за авиастроение. Копил дипломы по киберспорту, математике и физике, даже какие-то детские призы за искренне нелюбимый балет копил – но Игорю всегда казалось, что этого мало, чтобы понять, чего же все-таки хочет от него отец. Это была самая большая загадка его жизни, и в попытках ее разгадать он снова и снова натыкался на удивленно приподнятые брови, закрытую изнутри дверь в кабинет, неотвеченные сообщения и длинные гудки в свой день рождения. Был Игорь плохим или хорошим, старался ли стать похожим на отца или полной его противоположностью, прочесть мысли Соколова-старшего он не мог.
Ни в балете, ни в военном деле Игорь так и не преуспел, прихватив из танцевальной студии только идеально вышколенную осанку, а из военного училища – умение мало спать, отжиматься до темноты в глазах и отдавать честь по первому требованию. А еще он прекрасно научился врать, притворяться заинтересованным и программировать по ночам – потому что после семнадцати лет жизни все еще ладил с машинами гораздо лучше, чем с людьми.
Игорь прижался щекой к холодной поверхности стола. Мать с отцом о чем-то резко перешептывались в прихожей, ничего было не разобрать – и он вытащил из кармана шарик из прозрачного углепластика. Шар лениво переливался синим неоном.
– Кристин, – тихо шепнул Игорь, – покажи маршрут отца за последние два часа.
Над шариком всплыла микропроекция, замелькали кадры, шумящие пикселями, – Дворцовая, Фонтанка, какие-то желто-белые кабинеты, салоны разных машин, красноватая муть ресторана – отец, оказывается, уже поужинал с каким-то плотным невысоким воякой в форменном кителе, расстегнутом от духоты на две пуговицы. Запись то и дело прерывалась – не везде сеть была публичной, и камеры легко взламывались простым перебором паролей. Потом полчаса темноты, Кристин включила перемотку – видимо, отец заехал в управление, там сеть была закрытой. И вдруг вспышки света, какая-то брюнетка в ожерелье из гранатово-красных камней, голая, смеющаяся жутко и бесшумно прямо в уличную камеру через окно отеля, – и отец, который с улыбкой валит ее на кровать и подминает под себя.
Оторопевший Игорь крикнул:
– Кристин,