– Вовсе нет… Всегда, при смене обстановки…
– Кушай вволю и радуйся! Для сверхштатного секретаря посольства в Вене это ведь немало… – снова сказал хозяин, искоса глянув на дочь, которая молча жевала рыбу.
– И я говорил ему то же самое. Вчера это было основным вопросом обсуждений в Министерстве, – сказал Александр, мелкими глотками попивая воду. – В Секретариате до сих пор не могут забыть дерзкий тон его меморандума о ходе военных действий в Италии. Кроме того, если он покинул в Вене привлекательное общество…
Иоанн не дал ему завершить фразу:
– У сверхштатного забот больше, чем у штатного. В Вене я не успел познакомиться ни с кем, за исключением одной ненавидящей греков княгини…
– Готова поспорить, что это была княгиня Чернина… – прервала его Роксана.
– Она самая, – не выказав ни малейшего удивления, ответил Иоанн. – Кроме того, я научился думать по-гречески, а выражать свои мысли по-русски…
Роксана снова ласково прервала его, обратившись к отцу:
– Знаешь, батюшка, вчера, прощаясь с императрицей, Иоанн сделал ей подарок, вызвавший восхищение у Ее Величества, – издание «Эзопа» Кораиса в золотом переплете.
Старый граф прикинулся удивленным:
– Ну и ну! Чего же ты молчала столько времени, барышня…
Он посмотрел на них, словно не находя слов, а затем сказал полушутя полусерьезно, подняв указательный палец и глядя на жену:
– Все женщины, будь то императрицы, фрейлины или простые мещанки, нуждаются, подобно книгам, в одной вещи – и тех и других следует окружать заботой, чтобы они не испортились…
– Вы имеете в виду, батюшка, что женщинам нужен переплет, как книгам? – сделав оживленный жест, спросила Роксана.
Все засмеялись. Старый граф посмотрел на Иоанна:
– От женщин, сынок, не следует ожидать большего, чем они могут дать! Если они дают больше, следует испытать отвращение и уйти. Если они дают меньше, следует испытать беспокойство и опять-таки уйти…
– В таком случае, мы пребывали бы в непрестанном бегстве, батюшка, – заметил Александр.
– Существует, однако, и нечто среднее, мой дорогой, – тут же возразил отец. – Когда-то, во время бегства, я познакомился с вашей матерью, и она оказалась столь легкой, что непрестанно удерживала меня на поверхности…
Заключение понравилось всем, даже графине, которая не преминула заметить:
– Прекрасный софизм для законоведа.
Иоанн повернулся к своей подруге и посмотрел на нее. Ее зеленые влажные глаза превозмогали выдержку собеседника. Ей были присущи особая медлительность движений и жесткость в произношении «р». На ее маленьком, пшеничного цвета личике просто не оставалось места для притворства.
Мужчины прошли в салон, окна которого выходили в сад. Женщины оставили их одних.
В тот вечер Иоанн не был особенно