Парадный зал бургграфа поражал своим аскетизмом. Хотя, присмотревшись, Абеле отметил, что помещение отделано дорогими породами дерева и янтарем так, что всякая барочная позолота, по сравнению со стоимостью этих стенных панелей – просто пшик.
Бургграф встретил имперского сановника сидя, окруженный своими придворными, видимо мелкопоместными дворянами. Когда Макинтош представил прибывшего, бургграф поднялся и бесцеремонно двинулся тому навстречу. Абеле растерялся, до дрожи к коленях. При венском дворе, где каждый шаг, поклон и взмах рукой строго регламентировался, подобная вольность могла быть истолкована, как ярый либерализм и революционное выступление, с целью свержения монархии.
– Очень рад, что в Вене, наконец, вспомнили о нас. Прозябающих в глуши провинциалах. – Сказал бургграф радостно.
Только было непонятно, всерьез это было сказано или – как. Придворные при этих словах бургграфа сделали странные лица, при этом каждый кривился на свой манер.
Абеле, в свою очередь совершил тройной реверанс, со сложными прогибами и выступил с ответной речью. Заявив о том, что он является чрезвычайным посланником императора, имперский секретарь произнес полный титул Леопольда Габсбурга. В ответ на это, по этикету присутствующие должны были отвесить ответный тройной реверанс. Но ничего подобного не произошло. Все как стояли, так и остались стоять. Не один мускул не дрогнул на лице бургграфа. Все это граничило с прямым оскорблением величия императора и Абеле растерялся.
– Что делать? – Лихорадочно думал он. – Выразить протест. Прервать визит и вернуться на постоялый двор? Это может привести к срыву намеченных переговоров. А, была, не была!
И чрезвычайный посланник приступил к ответной речи, цветастой и изобилующей комплиментами в адрес бургграфа. Тот откровенно скучал при ее произнесении и несказанно обрадовался, когда посланник кончил говорить.
– Раз с официальной частью покончили, то я, надеюсь, вы не откажетесь отдохнуть с дороги? Вас проводят в отведенные Вам апартаменты. – Предложил деревенщина-бургграф. – Надеюсь, вы также не откажитесь присутствовать на торжественном ужине, устроенном в вашу честь? Неофициальном. После него мы обсудим все, что касается вашего визита.
Когда женскую половину крепко взяв под руки, утащили в казематы, Браудер и Генри Маркантонио, были до того ошеломлены происходящим, что даже не поняли, как оказались в камере, за решеткой. Из всей мебели,