– Может вы ведьмы или колдуньи. – Прямо поставил вопрос Прореха. – Если вы у нас – перелетом, то документы не требуются.
– Мы отрицаем всякую мистику. Как религию, так и колдовство. Мы твердо стоим на позициях материализма. – Заявила Анна Ньютон.
– Не очень понятно, про пропозиции…
– Мы, напрочь, отрицаем существование бога и всякое мракобесие! – Воскликнула Марта Харрис.
Через несколько мгновений все четверо уже ни на чем не стояли. Ни на земле, ни на позициях. Они лежали избитые и скрученные веревками, в пыли. Причем, что удивительно, стражники Шаффурта, которые никогда не слыхали о гендерном равенстве, одинаково приложили свою застоявшуюся силушку ко всем четырем нелегалам. Не разбирая, пола.
Кристоф Абеле20, имперский секретарь Императора Леопольда Первого Габсбурга, отправился в Шаффурт налегке. Его кортеж состоял всего лишь из двух карет. Сопровождали выезд четверо кирасир. В первой карете помещались сам имперский секретарь и его камергер Готлиб (Готлиб Ветряный). Во второй разместились – двое ливрейных слуг и поклажа. (Ансельм Пиковый, Клаус Луговой) По рангу Абеле полагался помощник в чине посольского секретаря, но было решено, что по прибытии в Шаффурт, в эту должность вступит, уже пребывающий там нотарий канцелярии Клаус Хаген.
На постоялом дворе, Карла Млелого проезжающие узнали, что Шаффурт – рядом, и, что представители бургграфа уже посещали трактир и интересовались, не проезжал ли его светлость имперский секретарь Императора Леопольда.
– Так, в Шаффурте уже знают о моем прибытии? – Удивленно спросил Абеле.
– Еще бы! В Шаффурте, все знают! Как, где – чего, сразу знают. До нас, все новости, уже оттуда доходят.
После этого замечания трактирщика, имперский секретарь погрузился в задумчивость, но хороший ужин сделал свое дело, и после обильной трапезы, Абеле, снова пустился в разговоры и расспросил хозяина о городе Шаффурте, государственном устройстве, нравах и обычаях, царящих там.
К концу разговора посланник императора, уже пожалел, что начал его. Трактирщик, явно, выжил из ума и нес всякую ерунду, вроде того, что бургграф – сила! Что если бы бургграф самолично двинулся на турок, то их песенка была бы спета.
– Его светлость, Конрад фон Шаффурт, в мгновение ока, дошел бы до Стамбула и омыл ботфорты в водах Босфора! – Потрясал кулаком Млелый. Вообще трактирщик, с нескрываемой иронией относился ко дворам высоких правителей и только Шаффурт являлся для него центром мироздания.
– Может, там, в какой-то Вене или, где-то, там – в Париже считают, что они пуп земли, только его светлость любого за пояс заткнет. Было бы желание. Другое дело, миролюбив он очень. Говорит: скромность украшает правителя. Потому и не идет на внешние завоевания. Потому народ его и любит и предан безо-гово-роч-но.
Утром посланника императора разбудило ржание лошадей и суровые голоса под окном.