Король дал знак продолжать праздник. Он подвел Жилет к креслу, возле которого уже заняли места три дамы из ее свиты. Сам он уселся неподалеку, игнорируя приготовленный для него трон.
Франциск I не терял девушку из вида.
– Восхитительная ночь! – сказал он так громко, чтобы слышала Жилет. – Радостная ночь! Праздничная ночь! Душа полнится весельем, вдыхая эти запахи, улавливая переливы шелков под сиянием свечей, восхищаясь всевозможными красотами… Но что же это за праздник, если он не проникнет внутрь тебя самого? О сладость чувства, которого я еще не познал!..
Юная девушка ни единым движением не показала королю, что она слышала его слова и поняла их.
– Не правда ли, месье де Монклар, этот праздник прелестен?
– Очарователен, сир! – ответил Монклар и попытался отдалиться от короля.
– Не уходите, Монклар, – живо обратился к нему король, – вы нужны мне. Мне что-то показалось, что нам чего-то не хватает.
– Сир, после того как вы здесь появились, мы не можем испытывать недостаток в чем-либо.
– Верно, клянусь Девой Марией! И все-таки нам кого-то не хватает! Где мой шут? Хочу видеть своего шута!
С десяток придворных забегали по залу с криками:
– Трибуле!.. Трибуле!.. Король зовет!.. Трибуле!
Жилет, безразличная ко всему этому шуму, происходившему вокруг нее, к тысячам ревнивых и восхищенных взглядов, которые были направлены на нее, Жилет казалась бездушным телом, поставленной здесь королем статуей…
И тут раздался голос короля, перекрывавший крики подданных:
– Трибуле! Шут, я прикажу тебя высечь кнутом!
Танцы прекратились. Дамы и кавалеры готовы были участвовать в этом инциденте, похожем на праздничную игру: найти Трибуле и привести его к королю.
Внезапно по залу прокатилась волна смеха, слышались громкие, радостные возгласы…
– Вот он! Вот он! Триумф шуту!
В мгновение ока Трибуле был схвачен и поднят на руки. Торжествующая процессия из полусотни кавалеров и дам приняла в ней участие: кто ухватился за руку, кто – за ногу.
Побледневший шут не оказывал никакого сопротивления. Смех, возгласы «виват!», аплодисменты достигли громовой силы, когда Трибуле положили перед королем.
– Сир, мы нашли его стоящим на коленях.
– Одного в зале…
– Он плакал навзрыд…
– Это фарс!
– Это Трибуле! Такое может только он!
– Укрыться в уголке, подальше от шумной толпы, встать на колени и плакать…
И тут заговорил Трибуле грозным, почти зловещим голосом:
– Только для того, чтобы заставить вас смеяться, сеньоры!
– Браво! Виват! Слава безумцу! Да здравствует Трибуле!
– Тише! – скомандовал король. – Посторонитесь, господа. Пусть каждый посмотрит на моего шута… Подойдите, месье Флёриаль!..
Жилет вздрогнула.