Я молча вытащил из кармана пачку с последней сигаретой (две выкурил, пока автобус ждал), положил на журнальный столик.
– На!
– Ой, спасибки! – обрадовалась она и снова щёлкнула зажигалкой. – Так ты чего так рано с работы пришёл? Или тебя уже с неё выперли?
– Говорю ж: за деньгами приехал!
Девица склонила голову на бок, неуловимым движением развела полы рубахи в стороны и томно произнесла:
– А я думала – ты по мне соскучился!
– Пока не особо.
Она вздохнула.
– Скучные вы, мужики! Особенно – с похмелья. Ни на что не способные.
– Способные, способные, – процедил я, закрывая шкаф. – Просто, мне некогда. Так ты домой поедешь?!
– Дома отстойно, – Виагра схватила бутылку, выдавила из неё в стакан последние грамм двадцать, выпила. – Кот, папашка, мамашка, брат – дебил….
– А ты где живёшь?
– На Соколовке.
– М-да. Ближний свет….
Оксана, ничего на это не ответив, сделала ещё несколько затяжек, потом протянула тлеющий окурок мне.
– Будешь?
– Давай…
Докурив, я развернулся и отправился на кухню. Заветная сотня по-прежнему торчала из пластмассовой вазочки с зубочистками, подобно экзотическому цветку.
– Бешеные бабки! – сказал я, сунул деньги в карман и направился в прихожую.
«Ну и чёрт с ней – с долбанутой этой! Пусть хоть целый день дрыхнет! В моей рубашке… Да, надо сказать, что бы она ни в коем случае дверь не открывала!».
– Оксан! – рявкнул я, натягивая кроссовок.
– Чего ещё? – послышалось из комнаты.
– Дверь никому не открывай! Слышишь?
– Ревнуешь? – она хихикнула.
Вот дура-то, прости, Господи!
– Делать мне нечего – тебя ревновать! Просто – не открывай!
– Хорошо, не буду, – согласилась девица, а через минуту выбралась в прихожую.
– Сваливаешь уже?
– Сваливаю.
– Твою мать! Пришёл, разбудил, всё выкурил и уходит! А мне что делать?!
– Иди домой.
– Не хочу домой. Трахаться хочу.
Она повела плечом, полы рубашки вновь разошлись в стороны и моему взгляду предстала обнажённая грудь (левая), а ещё – та самая татуировка внизу живота – от пупка с пирсингом и чуть ли не до клитора. Цветное, и очень качественное изображение ящерицы. Вернее – саламандры. С огненным языком, которым она, в смысле – саламандра, и лизала вышеупомянутый половой орган.
В штанах у меня тут же возникла приятная тяжесть, и я с ещё большим старанием принялся завязывать шнурок.
«На фиг, на фиг! Во-первых – рабочий день, а во-вторых, мы ж кажется решили уже – больше никакого секса с этой нимфоманкой! …Хотя, конечно, было бы неплохо…».
– Я на работе! – веско произнёс я, заканчивая обуваться и выпрямляясь.
Виагра фыркнула.
– Ты б ещё сказал: «я на службе»! Знаешь,