Датчик уровня топлива показывал полный бак, хоть когда выезжал, было не более половины. Чудеса.
– Так дома будут беспокоиться,– попытался я возразить.
– Не перешивай. Ехай,– безразлично повторил дедок.
Вдруг перед лобовым стеклом пролетел филин. Сделалось так тоскливо, так грустно. Вспомнился стакан горячего чая, который хотел выпить по приезду. Захотелось остановиться, развернуться. Но, не смотря на такие, вполне разумные порывы, всё равно ехал прямо по дороге, как приклеенный. Вспомнились наши местные – и Ядвига Ивановна, и Емельян с его предпринимательской жилкой. И даже бескорыстный Айзек Борисович. Добрые, заботливые. А вот этот. Дедок Шура. Друг Лешего. Да кто же он такой? Нет, действительно. Он тащит меня в какую-то глушь, не спросив ни имени, ни отчества. И акцент какой-то странный? Пора бы и познакомиться.
– Ладно, договорились,– говорю я.– Так, значит, лечились у друга своего?
– Да, руки лещил.
– А что так? Случилось, что?
– Говорил же, как с дедом несщастья нашялись, так от них никак не избавиться. Сперва пришлось бросить дом. Уш ошень посмеялся над ним этот проходимец. Так што мне теперь, вместо того, чтобы заниматься семейным делом, приходится в лесу порядки наводить.
– Так Вы тоже лесник? В вашем-то возрасте.
– Защем лесник? Просто, штобы зря в лес не ходили смотрю. Ае!
– Как смотрите? Пугаете, кричите?…
– Какое крищите? Где деревцем скрипну. Где тропинка закружу. Но больше всего мне нравится играть в щекотку.
– Как в щекотку?– удивился я. Впрочем, кто мой пассажир уже давненько стал догадываться, но вот как от него избавиться в голову не приходило.
– Так в щекотку. Правда, после недавней шутки пришлось вот пальцы лещить.
– Так зачем так далеко-то от дома?
– Так из-за дедовского невезенья, опять надо мной… Да защем тебе это? Ехай давай. А то и с тобой в щекотку сейчас поиграю.– При этом дедок кинул на меня, мягко говоря, не очень добрый взгляд.
– Да бросьте Вы, какой из Вас щекотун!– подначил его.– У Вас и самого сердце зайдётся!
– У меня?– возмутился дед.
– А то у кого?– я попытался ещё больше подначить.
– Ах, ты!…– возмущению его не было предела.
– Да, бросьте!– я засмеялся во весь голос.
Что здесь с дедком произошло! Руки скрючились, и стали похожи на сучковатые ветки. Кожа покрылась корой и мхом. Даже показалось, что на лбу вырос рог. Он весь скукожился и вдруг запустил ко мне свои корявые пальцы. От щекотки мне стало сразу совсем не до смеха. Действительно стало плохо, аж сердце зашлось. Чувствуя, что потеряю управление машиной, схватился за рычаг коробки передач. Двигатель заглох. И я резко нажал на тормоза. Дедок отлетел и жутко ударился о лобовое стекло. Какое-то время мы сидели молча. Затем, оторвавшись от руля, я спросил деда:
– Ну, что, шутник, живой?
Дед, медленно отлепляясь от стекла, вползал обратно в сиденье.
– А щто стоим? Ехай!
– Не могу!– ответил я.– Дошутился.