Со знаменитым режиссёром они познакомились в клубе по фехтованию. Студентка подрабатывала там, он записался не то, чтобы лучше знать, как снимать этот вид борьбы в кино, не то понта ради. В начале девяностых в России все гонялись за титулами, подражая жизни дореволюционной знати, скупая земли и строя помпезные имения, заказывая геральдику, приживая в себе буржуазные привычки к: «балам, красавицам, лакеям, юнкерам, и вальсам Шуберта, и хрусту французской булки». И вот тут-то Таня вытянула свою карту с тузом.
– Ты вообще понимаешь, что ты не такая, как все! У тебя черты лица неизбитые. Фигура – любая модель позавидует. Ты – как Суламифь. Немного поработать над тобой, и ты переплюнешь всех известных красавиц. Хочешь, я помогу тебе взойти на подиум? – расстелил режиссёр провинциалке ковровую дорожку. Вопрос был излишним. Конечно же Таня хотела. И та цена, что мужчина запросил за услугу, давно не была для девушки чем-то сверхсложным. Мир, в который она попала благодаря протекции, закрутил её так, что не оставалось времени на учёбу. Спорт она бросила ещё ранее. Первая в презентации национального шейпинга, первая при отборе для награждения победителей известного музыкального конкурса, первая для выноса призов в популярной телеигре… Мир шоу-бизнеса, советского, потом российского, по-доброму окутал Таню Морошкину с головой и убаюкал любые её сомнения по поводу того, где и кем стать. Конечно же, она хотела быть только звездой. И всё шло к тому, что так и будет, если бы дорогой человек не погиб в автокатастрофе. Говорили, что кому-то перешёл дорогу, с кем-то не поделился. Какая Тане была разница, если потеря вылилась для неё в переезд из пентхауза к родителям в подмосковную двушку и почти мгновенное погребение Суламифи всеми теми, кто предлагал, поддакивал и почитал? Полгода пролежав на диване, как в гипсовом корсете, однажды Таня не смогла встать на ноги. Вот тогда она и поняла, что если сама сейчас не создаст себе движуху, то наступит конец не только фестивальной жизни, а обычной, той, что выделила одного представителя многочисленной толпы сперматозоидов папы для углубления в лоно яйцеклетки её мамы и сотворила такое чудо. «Жить без круговорота вокруг меня я точно не смогу!», – облекла Морошкина ответ в нужную форму, с удовольствием уплетая разноцветный помидорный салат за обедом.
…Кто из отдохнувших, покинувших Санаторий, наблевал в номере, Николь выяснять было некогда.
– Через час новый заезд, бери перчатки, тряпку – и вперёд! – приказал Романовой хозяин. Привыкшая к разного рода труду и трудностям, дерьмо из чужого нутра Николь убирала, не морщась. Ей с семи лет приходилось таскать на себе больную сестричку, ноги которой были в распорках, так как что-то там не росло или, наоборот, росло активно,