что ты не поняла за эти долгие годы главного… – пауза стала пропастью. В неё упали даже капли на окне. Когда мужчина снова заговорил, голос его зазвучал, как приговор: – Единственный твой страх, о котором этот мужчина знает, в том, чтобы он всегда к тебе возвращался. Ведь так? Ты ведь только это произнесла вслух: «Забрать того, кого украли!». И всё… Поэтому Алекс… Алекс!!! прекрасно изучив это твоё страстное желание, вернулся. Как Карлсон, который живёт на крыше: «Я обещал, и вот я здесь!». Не важно, когда он прибыл, не объясняя, что с ним было, и даже не удосужившись понять, веришь ли ты его объяснениям. Он знает твёрдо, и это ты внушила ему эту мысль, что ты примешь его
лю-бым. Значит? – плавным жестом он предложил выйти на сцену теперь и Николь, но она отчаянно замотала головой, требуя ответа. Шоумен подвёл итог: – Значит, твой мужик будет изворачиваться, чтобы теперь от тебя бегать к бывшей. Почему? Да потому, что тот, кто двадцать лет срал в душу сразу двум своим самым дорогим женщинам, обязательно продолжит делать это последующие двадцать. Это даже не привычка, детка. Это то, что психологи называют устойчивым поведением, образом жизни, беспринципным мышлением и ещё массой всяких умных слов, каждое из которых означает для тебя только одно – такой выбор ты сделала сама и винить в этом некого. – Маг закончил повторяющуюся историю очередной заблудшей душе, не взрываясь на междометиях, не укоряя и не обвиняя. Неприятные слова выходили у него необычно мягкими, наверное, потому, что он всего лишь говорил правильные вещи, расставляя в предложениях правильные акценты. Но именно это больше всего било по нервам. В последний момент Романова не выдержала и уткнулась лицом в колени.
Психолог подошёл к ней, попросил встать с кресла и повернуться к зеркалу.
– Скажи мне, что ты там видишь?
Она, не всматриваясь, промямлила:
– Несчастная баба с косой, которой не на кого опереться.
– Ещё что? – мужчина открыл в руках мнимый блокнот и стал записывать в него признания мнимой ручкой. Николь стала вытирать глаза:
– Я не знаю, как это сказать! Я очень хочу, чтобы Алекс был мой! Мой! Понимаете?!
Она смотрела на подруг, пробуя в них найти поддержку и участие. Яна сжала руки. Вера закусила губу. Таня кивнула:
– Единственная любовь. Что же тут непонятного?
О нет! Маг не мог допустить, чтобы всё пошло опять по тому же кругу заблуждений и убеждений.
– Иди сюда! – приказал он Морошкиной довольно резко. Таня встала, подошла к ним: – Скажи мне, что ты видишь в этом зеркале? – ткнул он на отражение Николь.
Когда-то и где-то Таня слышала про то, что мнение других о тебе несущее, тогда как твоё собственное разрушающее. Она незаметно сделала мужчине знак, что включается в его игру:
– Я вижу женщину средних лет. Довольно привлекательную. С шикарными волосами русого цвета, раскинутыми по плечам, как дорогой палантин.
То, как психолог осел от удовлетворения, можно
