– Не стыдно тебе, Андрей Петрович, – говорили, – копаться в своих сытых переживаниях?! Как будто ты всех умнее и один только о своей жизни тоскуешь. Ты погляди, сколько горя на свете! Каждый день детей убивают! Голод во многих частях света и разруха! А ты только о собственной жизни и смерти думаешь…
– Так другой у меня нет, искренне удивлялся Андрей Петрович первое время в ответ. – Кроме собственной жизни и смерти, я другой не знаю. Другое дело, что мне любого человека в этом отношении очень жалко! Найди я спасение себе, я бы со всеми секретом поделился. А и себя не знаю, как спасти!
– Ты сильно изменился за последнее время, Андрей, – говорили ему в ответ, и отходили, отодвигались от него люди, с которыми служил он вместе.
– Неужели ты не понимаешь, что личное спасение – это еще не все? – возмущались другие. – Кроме личного, есть и повыше интересы!
Как ни старался, но с этими более высокими интересами Андрей Петрович все чаще шел вразрез: новое зрение ему сильно на казенном поприще мешало. Да и как не помешает, когда приказу начальства внимаешь, а сквозь надетую благообразную личину видишь откровенного беса! Приказы-то все в отношении людей издаются – вот и противоречие. “Как я раньше всего этого не замечал? – дивился Андрей Петрович. – Как теперь мне с этим жить?” – спрашивал он себя, а ответа не находил, потому что не выходило жизни в будущем, когда он туда своим новым зрением заглядывал.
От многих раздумий – большая печаль. Стал Андрей Петрович выпивать чаще, чем прежде, и при помощи простого винного средства остроту жизненного понимания притупил малость: перестал наивно удивляться по всякому видимому поводу, стал спокойней и солидней относиться к посланному ему прозрению. Однако поиска не прекращал, все время к окружающим его фигурам приглядывался, высматривая ангела. Это пристальное внимание к Другим сильно людей озадачивало. “И чего ты высматриваешь?” – спрашивали его по-хорошему знакомые. А с незнакомыми так, иногда, до драки доходило дело. “Ты чего смотришь? Надо чего?” – так его порой грубо спрашивали, заметив исходящее от Андрея Петровича назойливое внимание.
Поискал-поискал Андрей Петрович ангела в земной нашей юдоли, понятно – не нашел, и отчаялся. Господи! – возопил машинально. – Куда же идти?