– Здесь, – сказал он, – Мепи впервые принял дух Родителя. Здесь он говорил с великим Крокодилом, и тот дал ему силу. Дети Нехе тогда жили по старым законам, мы гнали скот от пастбища к пастбищу, а лучшие уходили из лагеря на два, три или пять дней, а возвращались, волоча туши убитых животных. И мы праздновали охоту, и кровью были окрашены наши лица. Мы презирали тех, кто ковыряется в земле. Сейчас не так.
– Мои предки…, – начала Ренехбет, но Себех перебил её.
– Рыбоеды, жившие у Реки, и молящиеся рыбам и черепахам, и тогда были слабы. Они забыли охоту ради того, чтобы таскать холодную скользкую рыбу и ждать, взойдет ли ячмень. Знаешь ли ты, Ренехбет, – её имя он выделил голосом, – что делали с захваченными в плен девушками воины старых времен?
– Знаю, Себех, у нас в Ме-Нари есть люди, которые воевали.
– Девушек из чужих племен выволакивали на середину круга к шесту в честь хемму, – Себех окончательно переменился, теперь он выговаривал слова, словно бил камнем о кость, его усмешка из насмешливой превратилась в жестокую, – её брал старший воин, потом тот, кто захватил её, потом же – те, кому они соглашались дать её цветок, но не больше пяти. Потом ей перерезали жилы на ногах, и оставляли духам ночи.
– Зачем ты говоришь мне это, Себех? – спросила она, стараясь не опускать взгляд, – сейчас Нехе живет по другим законам. Я видела ваши поля, ваши хижины и джеды. Сокол сказал моему мужу взять меня в жены, Нехбет приняла меня под свое крыло. Старые законы остались в старом.
– Когда мы ходили на охоту на другой берег, – Себех окинул взглядом тихие стоячие воды, – мы встретили несколько человек из какого-то селения вниз по Реке. Я так и не понял, какого. Они загоняли ту же газель, что и мы, не хотели уступить. Но мы быстрее стреляли из луков. Один из них был только ранен. И мы дотащили его до Нехе.
Он замолчал, Ренехбет тоже не решалась заговорить.
– Я знаю, что бывает, когда приходит Родитель, – голос Себеха зазвучал глухо, – этого нельзя забыть.
Он на мгновение опустил глаза, и Ренехбет тоже посмотрела на его левую руку, которую покрывали шрамы – страшные, уродливые. Словно кожу рвали кривыми зубами.
– Что ты от меня хочешь, Себех? Что ты хочешь?
– Мы принесли сюда череп забитой антилопы, перед тем, как шли на Ме-Нари, и думали, что принесем другие, уже не антилопьи, –