Барахтаясь изо всех сил, Дима вывернулся из цепких объятий монстра. Взгляд Бурова упал на чайник. С воинственным воплем, достойным Тарзана, он схватил чайник и выплеснул щедрую порцию кипятка прямо в оскаленную пасть. Надо сказать, сделал Буров это без всякой надежды, лишь пытаясь хоть как-то противостоять существу.
Зашипело, как будто даже за скворчало, как масло на перегретой сковороде.
Изумлению Димы не было предела, когда и так безобразная морда вспучилась уродливыми волдырями. Глаза существа потемнели, словно налились чёрной кровью. Дима с ужасом смотрел, как краснеет кожа, как, объятые клубами пара, на лице появляются волдыри. На какой-то момент его охватило раскаяние: он вдруг поймал себя на мысли, что на самом деле, ему всё это показалось, и он только что обварил лицо обычной, пусть и любящей выпить, женщины. Осознание ударило многовольтным разрядом, полыхнуло в мозгу.
Ужас обуял Диму при этой мысли совсем не меньший, чем вначале, при виде безобразно изменившегося лика соседки. Но тут в лицо, холодя кожу, ударила волна морозного воздуха, как будто Буров только что распахнул балконную дверь. В комнате стало сначала свежо, а потом очень холодно. Дима видел, как во сне, что обои на стенах покрываются наледью, а на оконных стёклах распускаются кружевные завитки морозных узоров.
А потом он увидел, как волдыри на чудовищной морде, надувшись, лопнули и опали лохмотьями рваной кожи. Из-под лоскутов виделась багровая плоть и при виде этого зрелища Диму едва не стошнило. Он с трудом сдержался, отскакивая в сторону, пока существо менялось. А оно менялось. Лицо стало оплывать, как будто маска из дешёвого пластика, если находиться в ней рядом с огнём. Потекли вниз мягкими пластами сухожилия и мышцы, обнажая череп. Тягучими нитями потянулись к полу руки. Все тело медленно оплывало, как тающий под жарким майским солнцем сугроб, случайно оставшийся где-то в лесном овраге.
Тело монстра почти полностью растворилось, включая одежду, а из бурой вонючей лужи на полу поднималась вверх страшная словно в картине художника – сюрреалиста, улыбка.
Распухшие губы, раздвинутые в безобразном оскале, сразу напомнили о Чеширском коте. Ах, Алиса, ты бы поседела за несколько минут, увидев такое! Рот поднялся на уровень лица Димы и отчётливо произнёс:
– Ну ты дурак.
Впрочем, Бурову заложило уши то ли от стресса, то ли от громкого шипения. Он не мог ручаться, что слово не было синонимом на букву "м". Губы покачались в воздухе пару секунд, а потом исчезли. Последними растворились навевающие жуть иглоподобные клыки.
Пальцы Димы сводило от холода, ноги замёрзли, тело била крупная дрожь, и скорее всего, вовсе не от мороза. Он смотрел на лужу, растёкшуюся по полу. От неё исходил омерзительный запах, как от холодильника, который нечаянно отключили и уехали в отпуск, позабыв, что в морозильнике осталось мясо. Лужа съёживалась и загустевала на глазах, превращаясь в коричневую слизь.
На Диму навалилась