– Я? Чем же я мог оскорбить ее, когда с тех пор, как познакомился с нею, я ползаю у ног ее как раб? Расскажи мне, пожалуйста.
– Я скажу это только тому, перед кем будет открыта вся душа моя.
Д’Артаньян посмотрел на Кетти. В лице этой девушки было столько свежести и красоты, что многие герцогини охотно отдали бы свои короны за такие преимущества.
– Кетти, открой мне свою душу; я буду любить тебя; за этим дело не станет. Он поцеловал ее, от чего она покраснела как вишня.
– Нет, – отвечала Кетти, – вы не любите меня. Вы уже сказали, что любите мою госпожу.
– Неужели это мешает тебе сказать мне другую причину?
Ободренная поцелуем и выражением лица молодого человека, она отвечала:
– А вторая причина та, что в любовных делах всякий хлопочет о себе.
При этих словах д’Артаньян вспомнил томные взгляды, встречи в передней, на лестнице, в коридоре, прикосновение руки при каждой встрече и вздохи; но озабоченный желанием понравиться знатной даме, он пренебрегал субреткой: кто охотится за орлом, тот не смотрит на воробья.
Но теперь наш гасконец понял, какую выгоду он может извлечь из этой любви, которую Кетти так наивно предлагала ему: перехватывать письма к графу де Варду, узнавать свежие новости и иметь во всякое время вход в комнату Кетти, смежную с комнатой ее госпожи. Вероломный, он жертвовал уже мысленно бедною девушкой для того, чтобы волею или силою добиться любви миледи.
– Хорошо! – сказал он. – Хочешь ли, милая Кетти, я представлю тебе доказательство своей любви, в которой ты сомневаешься.
– Какой любви? – спросила она.
– Той, которую я буду иметь к тебе.
– А какое же доказательство?
– Хочешь ли, я сегодня проведу с тобой то время, которое обыкновенно проводил с твоею г-жой?
– Хорошо, хорошо, очень рада, – отвечала Кетти, хлопая руками.
– Ну, милое дитя, – сказал д’Артаньян, усаживаясь в кресло, – позволь сказать тебе, что ты лучшая субретка из всех, каких я видал.
Он так много и так нежно говорил ей в этом роде, что девушка поверила, потому что желала этому верить. Впрочем, к великому удивлению д’Артаньяна, хорошенькая Кетти защищалась довольно решительно.
Время проходит быстро в любовных объяснениях. Пробило двенадцать часов; в то же время раздался колокольчик в соседней комнате.
– Боже мой! – сказала Кетти, – госпожа зовет меня. Уйди скорее, уйди!
Д’Артаньян встал, взял шляпу, как будто хотел уйти; но вместо того чтоб отворить дверь на лестницу, он отворил дверь большого шкафа и спрятался между платьями и пеньюарами миледи.
– Что это вы делаете? – спросила Кетти.
Д’Артаньян, вынувший прежде ключ, заперся в шкафу, не ответив на вопрос ее.
– Что же, – кричала миледи пронзительным голосом, – спите вы что ли; что не идете на мой звонок?
Д’Артаньян слышал, как отворилась дверь из комнаты миледи.
– Я здесь, миледи, я здесь, – закричала Кетти, побежав навстречу своей госпоже.
Они вошли в спальню, а так как дверь была отворена, то д’Артаньян слышал,