– Эге, подумал он, увлекаясь безнравственностью того времени, этот верно будет экипирован к назначенному сроку.
Портос, увлекаемый рукою прокурорши, как судно рулем, дошел до монастыря св. Маглуара, места пустого, где днем бывали только нищие и дети; первые ели, последние играли.
Когда прокурорша убедилась, что кругом не было никого постороннего, кроме обыкновенных посетителей этого места, то сказала:
– А, господин Портос! вас, кажется, можно поздравить с хорошею победой!
– Меня? сказал Портос, охорашиваясь; отчего так?
– А ваши перемигивания, а святая вода! Эта дама с негренком и горничной должна быть по крайней мере княгиня.
– Вы ошибаетесь, сказал Портос, она не больше как герцогиня.
– С скороходом у дверей и кучером в блестящей ливрее?
Портос не заметил ни скорохода, ни кареты, но ревнивый глаз госпожи Кокнар все видел.
Портос жалел, что не назвал с первого разу княгиней даму с подушкой.
– Ах вы, баловень хорошеньких женщин, сказала вздыхая прокурорша.
– Природа одарила меня такою наружностью, отвечал Портос, что я, право, не могу жаловаться на холодность хорошеньких женщин.
– Боже мой! как скоро мужчины все забывают, сказала прокурорша, поднимая глаза к небу.
– Кажется, не так скоро, как женщины, отвечал Портос; потому что могу сказать, что я был вашею жертвой, когда раненый, умирающий, оставался без медицинской помощи; происходя из знатной фамилии и доверившись вашей дружбе, я едва не умер сперва от ран, потом с голоду, в дрянной Шантильской гостинице, а вы ни разу не удостоили меня ответа на страстные письма, которые я вам писал.
Прокурорша чувствовала, что, судя по поведению знатных дам того времени, она сделала дурно.
– Я пожертвовал для вас баронессой…
– Очень знаю.
– Графиней…
– Пожалейте меня, господин Портос.
– Герцогиней.
– Будьте великодушны!
– Извольте, я не буду продолжать.
– Но муж мой не хочет и слышать о том, чтобы давать кому-нибудь взаймы денег.
– Госпожа Кокнар, вспомните первое письмо, которое вы мне писали: я помню его от слова до слова.
– Это потому, что вы просили очень значительную сумму.
– Госпожа Кокнар, я предпочел вас, тогда как мне стоило только написать герцогине… я не назову ее имени, потому что не в моих правилах оскорблять честь женщины; но я знаю, что мне стоило только написать и она прислала бы мне полторы тысячи.
Слезы показались на глазах прокурорши и она сказала:
– Вы меня жестоко наказали, господин Портос, я клянусь нам, что если вы будете когда-нибудь в таких же обстоятельствах, то не получите от меня отказа.
– Полноте говорить о деньгах, отвечал Портос, притворяясь обиженным; это унизительно.
– Как, вы уже не любите меня! сказала прокурорша протяжно и печально.
Портос красноречиво молчал.
– Как-то