Раздается мерный стук. Утесов смотрит на потолок. Но Дита показывает на дверь. Все направляются в соседнюю комнату. Там тоже еще пусто, только на полу раскрытый чемодан мамы Малки. А сама она какой-то железякой забивает в стену гвоздь.
– Ты что, мама? – удивляется Утесов.
Мама Малка, не отвечая, проверяет забитый гвоздь на прочность, достает из чемодана портрет папы Иосифа, протирает стекло рукавом и вешает портрет на гвоздь. Все молча смотрят на папу Иосифа. А он с мягкой улыбкой смотрит на всех.
Квартира уже вполне обжита. Утесовы завтракают на кухне. Дита давится бутербродом, обжигается чаем и вскакивает: она опаздывает на экзамен в Щукинском училище. Родители хором желают ей ни пуха, ни пера, а Дита уже из-за двери посылает их к черту.
Оставшись одни, родители молча завтракают. Елена не выдерживает:
– Ну так что?
Утесов играет непонимание:
– А что?
– Не притворяйся! У Диты в училище скоро распределение. Нам надо подумать о ее судьбе.
– Нам? Или это ей надо думать о своей судьбе? Выскочила замуж, тут же развелась, опять бегает по свиданкам…
– Тем более. Это все она вытворяет здесь, а страшно подумать, если ее зашлют куда-нибудь по распределению.
– Но если я возьму в оркестр свою дочь, пойдут разговоры…
– Тебе важнее разговоры или ребенок?
Утесов молча и яростно помешивает ложечкой чай. Елена спокойно замечает:
– Я уже размешала сахар. Ты же был на курсовых спектаклях и говорил, что Дита одаренная.
– Да, одаренная! Значит – сама пробьется!
Вдруг появляется мама Малка и, как будто она давно участвует в разговоре, гневается:
– Лёдя, я не могу взять в голову: или у тебя десять детей?
Утесов изумленно смотрит на маму. Елена с трудом прячет улыбку.
Конечно, Утесов взял Диту в свой оркестр. Ну, не совсем взял, а пока что – на стажировку, посмотреть, что получится. В репетиционном зале отец наблюдает, как дочь поет легкую прозрачную песенку «Снежок»:
Нынче город такой хороший,
Словно вымыт добела.
Ночью выпала пороша,
Все дорожки замела…
Утесов останавливает оркестр, поправляет жесты дочери, корректирует манеру исполнения, объясняя, что Дита должна видеть этот снежок, тогда ее глазки сразу засияют, а щечки сами зарумянятся… Утесов дает отмашку оркестру, оркестр снова играет, Дита поет:
И шумят, хрустят бульвары
И бегут за парой пары.
Милый друг, друг-дружок,
Замечательный снежок.
Утесов глядит на поющую дочку с нежностью, но все равно опять останавливает песню: ну, посмотри, вот же он, вот он – снежок… Он выразительно протягивает руки вперед в своей обычной манере, Дита повторяет за ним, но то, что годится отцу, вовсе не подходит дочери. Она ищет свой стиль, свои движения – раз, еще раз, еще… Наконец Утесов доволен:
– Уже лучше! Но ты слишком много думаешь о вокале…
– Конечно, думаю, а как же?
– Да