– Аномалию можно уничтожить? – удивилась Асин.
– Уничтожить можно все, Ханна. Есть такая древняя мудрость: когда боги ступят на эту землю, они станут смертными. Она как раз об этом. Все существующее может умереть. Или быть убито.
Обычно аномалии не трогали, в лучшем случае обносили невысокой изгородью, а рядом ставили предупреждающую табличку, часто довольно косую – кому хотелось трудиться ради непонятного явления? С годами дерево рассыхалось, надпись на дощечке стиралась, а сама она падала на землю. Оставался лишь неровно вбитый колышек, по которому все равно читалось: «Здесь опасно». На севере Первого таких было с десяток, вот только заборов никто не ставил. Местные просто не ходили туда и пугали своих любопытных детей. Так вырастало новое поколение, для которого поросший травой и густыми деревьями край острова превращался в страшную черную неизвестность.
– Слушай, Вальдекриз, – Асин потянулась к ботинкам, – а это, – она хотела сказать «опасно», но почему-то с губ слетело совершенно другое слово, – надолго?
До этого полеты занимали не более дня. К вечеру она уже возвращалась домой, где ужинала с папой, рассказывала с набитым ртом о своих приключениях и, уставшая и довольная, отправлялась спать.
– Несколько дней. При условии, что бумаги подготовят сегодня, – скучающим тоном ответил Вальдекриз, и его пристальный взгляд вонзился Асин в переносицу, отчего ее голова запульсировала. – Так что решайся быстрее. Если хочешь, напиши отказ, хотя я не советовал бы. Ты на хорошем счету, Ханна, раз сам старый демон рекомендовал тебя. Но если будешь так отмахиваться от работы, тебя перестанут замечать. Уж лучше деятельный новичок, чем ничего не делающий специалист.
– Я должна поговорить с папой, – пробормотала она.
Вальдекриз протяжно выдохнул, уронил лицо в ладони и принялся усиленно его тереть.
– Когда же ты научишься решать сама, Ханна? Кочевник не всегда будет стоять за твоей спиной.
Тогда она все же не выдержала: вскочила – и побежала прочь. Разрезая толпу своим маленьким телом, она неслась быстро, и слезы не поспевали за ней. Касаясь взглядом людей, она искала Атто, доброго Атто, у которого всегда был для нее совет. И еще ягоды, щекочущие нос своим сладким запахом. Но Асин не нашла никого, а потому отправилась, шаркая по занесенной неизвестно откуда взявшимся песком мостовой, в давящий кабинет с обитыми деревом высокими стенами, чтобы оставить свою дрожащую подпись. И пускай у Асин был выбор, тот момент казался ей безвыходным.
Она не заглянула на склад, не проверила снаряжение. По правде говоря, ей было плевать на снаряжение, на покачивающийся в воздухе корабль, похожий на своего капитана, и на запах сладостей, смешавшийся со свежестью океана. Ведь Асин бежала домой. Шлепали подошвами ботинки, хлопало на ветру платье, скрипела кожаная жилетка. Стоило