– Таня! – Кира шагнула за ней, но подруга уже пропала, а внутренний голос в панике велел закрыть рот и не орать в такой близости от зверя.
Развернувшись, она побежала в сторону церкви, продолжая слышать за спиной крик мужчины.
Каким-то чудом ей удалось добежать, не сбившись с дороги. Двери грохнули за спиной, и Кира почти упала на каменный пол. Кровь барабанной дробью стучала в ушах, сердце взбесившимся кроликом колотилось в груди, а глаза щипало от пота и слез. Она скорее прохрипела, чем сказала:
– Заприте!
Перед глазами плыли радужные пятна; девушка почти ничего не видела, но слышала шорохи и испуганные перешептывания. Успокаивающе щелкнул замок, хотя тех, кто был снаружи, такая преграда вряд ли могла задержать надолго. С трудом поднявшись на трясущиеся ноги, Кира стянула со взмокшей головы шапку, огляделась, увидела рядом с дверью выключатель и хлопнула по нему ладонью, гася освещение. В церкви воцарились сумерки (темноту внутри разгонял только свет фонарей с улицы), и со всех сторон немедленно понеслись возмущённые и удивлённые возгласы.
– Не смейте включать! – перебила их Кира, оттолкнув чью-то руку от выключателя. – Они увидят свет и поймут, что мы здесь.
Её слова оказали нужный эффект: люди притихли, столпились перед алтарём, обмениваясь испуганными взглядами.
– Тише, они могут услышать, – прошептала Кира.
Её буквально трясло от страха. Приблизившись к окну, девушка встала на лавку и осторожно выглянула на улицу: в тумане на дороге что-то двигалось, стремительно разрывая белую занавесь. Что-то было снаружи. Кира отпрянула от окна и перебежала на середину церкви, поближе к остальным.
– Никому не двигаться, – шёпотом предупредила она: любой случайный шорох мог выдать их с головой.
Церковь была очень стара, её строили по образцу старинных храмов, выполнявших когда-то роль маленьких крепостей, даже узкие окна были зарешёчены витыми прутьями. Вот только двери, бесспорно красивые, ставили всего год назад, и они не были рассчитаны на осаду.
С низкой арки потолка вниз смотрели серафимы и древние святые. Сумрак в храме творил что-то чудовищное с их ликами: выцветшая краска, потемневшее дерево и белёсые глаза ангелов и святых отцов – всё приобретало зловещий вид, как будто они были заодно с туманом. Страх порождал демонов ничуть не хуже тех, что рыскали снаружи.
«Что же это? Почему? – мысленно шептала Кира, стараясь не смотреть на образа. – Откуда это могло взяться?»
За дверью послышалось шебуршание. Люди затаили дыхание. Шорох повторился снова, на этот раз громче, и одна из женщин, не выдержав, вскрикнула, а сидевший рядом мальчишка разразился плачем. В тот же миг на дверь обрушился первый удар. Храм наполнился криком, люди столпились, они жались друг к другу, как овцы, которые стараются забиться в центр стада в поисках спасения, когда волк проникает в овчарню. Кира быть овцой не собиралась, тем более, что стоять истуканом