Малоярославецкий уезд в конце XV–XVIII в.: Историко-географическое исследование. Лада Вадимовна Митрошенкова

волости, и уж потом – передаваемое великому князю движимое имущество. Лишь после этого следовало перечисление владений, завещаемых им дочери, монастырям, церквям и слугам. Определенная логика в таком расположении материала четко прослеживается. Прежде всего принималась во внимание значимость субъекта пожалования лично для верейского князя, затем учитывалось значение пожалования с точки зрения его не только материальной, но и духовной ценности. Но существовал уже сложившийся формуляр, и в великокняжеской канцелярии все передаваемое по духовной имущество расположили строго по установленному порядку, вынеся на первое место имевшие государственное значение статьи о передаче московскому князю земельных владений Михаила Андреевича. Затем были перечислены земли, передаваемые монастырям и церквям “на помин души”. После них – села, деревни и пустоши, отданные слугам князя в пожалование и “в куплю”. И лишь в самом конце – движимое имущество.

      3. В отличие от первоначальной редакции, где Белоозеро, Верея и Ярославец равно названы “отчиной” Михаила Андреевича, московская редакция подчеркивает различие правовых оснований этих владений для самого верейского князя и различие оснований для их перехода великому князю. На первое место вынесено Белоозеро, статус которого уточнен. В грамоте № 2 подчеркнуто, что Белоозеро передано было еще при жизни верейского князя. Как считал Л.В. Черепнин, Михаил Андреевич после 1482 г. сохранял на Белоозеро права лишь прекарного характера223. Подробно перечисленные в грамоте прикупы князя Михаила в Белоозере, сделанные уже после этой даты, в варианте № 2 заменены общей формулой: “дал есми ту свою отчину Белоозеро своему господину и осподарю, великому князю Ивану Васильевичу всея Руси при своем животе, и с волостьми, и с путми, и с селы, и слободки, и со всем, что к Белоозеру изстарины потягло, и съ своими прикупы, и со всеми пошлинами, как было за мною”224. В отношении неопределенности характера прав верейского князя на белозерские земли после 1482 г., можно также заметить, что согласно последующим договорам между великим и верейским князьями существовали грамоты, данные Михаилом Андреевичем Ивану III на эти владения. Грамоты не сохранились, что весьма подозрительно выглядит на фоне прекрасно уцелевших трех вариантов духовной.

      4. Изменен порядок перечисления остальных земельных владений, передаваемых великому князю: вместо Вереи (стоявшей в № 1 в самом начале) первым теперь назван “жеребей” в Москве, причем, расписанный значительно более подробно, чем в № 1. Затем названы Ярославец, двор в Москве, а уж после этого – Верея. Очевидно, великому князю было особенно важно подробно зафиксировать получаемые им владения в Москве. Также очевидно, что статус Вереи, взятой им “в своеи вине” у князя Василия Михайловича Удалого и переданной затем в держание его отцу, отличался от статуса прочих владений Михаила Андреевича, что и следовало особо подчеркнуть. Определенно указано, что это было временное пожалование, хотя и являлось “вотчиной” верейского князя. Двойственность