Никитка покраснел и обиделся ещё больше.
– Неужели не понимаете?!.. Мне сейчас иначе нельзя!.. Другим способом грехов мне своих вовек не замолить…
– Ну, Никита Сергеевич!.. Занятный ты способ отмаливания грехов нашёл!.. – всплеснул руками Егор. И вдруг вскрикнул, обрадованный собственному открытию. – Слушай! Да ты никак всю монашескую братию в комсомольскую веру решил обратить?!.. Молодчага, парень!.. Что ж, валяй!.. На весь Божий мир знаменитым станешь, пуще киноартиста Крючкова! Ей-ей!..
– Будет тебе ёрничать, – попытался урезонить Егора Алексей Иванович, но тот разошёлся вовсю.
– Ты перво-наперво научи их строем ходить и, заместо "алиллуйя", "ура!" кричать. Глядишь, снова тебя в газете пропечатают – "Монахи-добровольцы – лихие комсомольцы". И портрет на самой первой странице! Представь: Красная площадь, мавзолей, первомайская демонстрация, а мимо всего правительства по брусчатке монахи в чёрных рясах идут, и несут они не хоругви, не иконы, а красные флаги на громадный транспарант: "Да здравствует наш дорогой Никита Сергеевич!", а он, этот самый Никита Сергеевич, извини, не Хрущёв, а ты, Никитка, во главе всех с портретом главного антихриста в руках.
– Какого такого антихриста?.. – Никитка чуть не плакал от обидной безпомощности!.. Понимал, Егор над ним издевается, но найти подходящий ответ никак не мог.
– За последние сорок лет антихристов в России столько развелось – не счесть… Но главный средь них один – товарищ Ленин.
– Да какой же он антихрист?!.. – парнишка даже задохнулся от негодования. – Ты, знаешь, Егор Евсеевич!.. Ты говори, да не заговаривайся!..
– А кто же он по-твоему?
– Он… Он… Вождь мирового пролетариата!.. Вот он кто!
– А я полагаю – антихрист. Сколько с семнадцатого года священников по всей России поубивали, сколько храмов порушили?!..
– Владимир Ильич никого не убивал! – отважно вступился за вождя мирового пролетариата комсомольский вожак. Губы у него дрожали, глаза сверкали лихорадочным блеском. – Он даже стрелять не умел!
– Но приказы убивать кто отдавал? Он, а не дядя с улицы. Главнее его в семнадцатом годе никого не было. То-то и оно!.. А стрелять, может, и не стрелял. Для этой работы у него другие наготове под рукой имелись. Прихвостнями в народе прозываются. Они, что ни прикажи, всё исполнят. Ты, Никитка, тоже… из их числа.
– Будет тебе, – вступилась за парнишку Галина Ивановна.
– Погоди, мне с этим кандидатом в монахи до конца договорить надобно, – Егор был зол и непреклонен. – Вы, коммуняки, до сей поры народ православный в покое оставить не можете!.. Вона, отец Серафим… За какие такие грехи вот уже пять лет лагерную лямку тянет? Да за то только, что захотелось ему алкашей, вроде меня, в божеский вид привести. А кто его за решётку упёк?!.. Кто храм Божий давеча закрыл?!.. Припоминаешь?!.. Или память тебе вместе с совестью напрочь отшибло?!.. Последыш!.. – и в ярости так шарахнул своим протезом об пол, что чуть не сломал.
– И