Тогда Ольга откупорила одну бутылку вина и прикончила ее из горла.
Хозяин все не появлялся. Была выпита вторая бутылка. Гостью сморило, и она улеглась спать прямо посреди рукописей.
Надо отдать должное автору «Гойи», застав такую картину, он оценил силу и креативность поэтического движения молодой поэтессы. Не стал никого звать, а отправил ее в общежитие Литинститута на такси. Каким-то образом эта история стала известна в институте и сделала Ольгу популярным человеком на некоторое время.
И, как оказалось, не зря.
Видимо, она продолжила выпивку, начатую за столом классика, зашла в этом деле очень далеко, прямо на седьмой этаж институтского общежития, откуда шагнула через несколько дней в ночную пустоту.
Или ей помогли шагнуть. Проступали сквозь реальность даже такие слухи.
Не все были потрясены до глубины души случившимся. В частности, уже сделавшийся не очень любимым преподаватель русской литературы Виктор Антонович Богданов, доставший всех своей шуточкой: «Несмотря на героизм матроса Кошки, Крымскую войну мы проиграли». И по поводу ночного полета несчастной поэтессы тоже пошутил: «Пить надо в подвалах». Так себе шуточка, но кое-кто хихикнул в аудитории.
Кстати, что писала Ольга Нода, так и осталось неизвестным, кроме одного стихотворения, которое она прочла на первом семинаре на церемонии общего знакомства. На что другим, значительно более любимым студентами преподавателем Евгением Николаевичем Лебедевым было сказано: «Ворота в литературу открываются иногда совсем даже не стихами».
Страшно волновались на этой самой церемонии знакомства все без исключения новички. Надо было встать, рассказать о себе и дать характерный образец своего творчества.
В аудитории сидел руководитель семинара Александр Алексеевич Михайлов со своей помощницей Галиной Ивановной Седых, бывалый, дружелюбный фронтовик с задорной аспиранточкой. Сидели с очень важным видом и старшекурсники. Что они пишут сами, оставалось неизвестным, но подразумевалось, что пишут уже очень умело, даже мастеровито. Были среди них носители славных и даже царственных фамилий, таких, как Карнович-Валуа. Юные поэты даже подумать боялись, каких высот достиг в своем мастерстве такой студент.
Конечно, у любого собрания есть неформальный лидер, и в данном случае им был кудрявый улыбчивый человек с большим ртом и большой свободой в движениях – Алексей Парщиков. Молодежи было неизвестно, что он написал, как и в случае с Валуа, но было совершенно ясно – гений.
Хоть они работали в три памяти, Садофьев, Шардаков и Вартанов сумели запомнить не всех участников того семинара.
Запомнился Саша Логинов, зрелый уже мужик, лет двадцати восьми, чем-то походивший на состарившегося Шардакова, обветренный северными вихрями, писавший складно и как-то очень натурально, как будто шагнул на семинар прямо из природы.
И Юра Кабанков поразил, он предложил на всеобщее обозрение