Вдобавок к ветхим постройкам был еще пьяный брат, который валялся в грязи у нас за спиной, а теперь еще и приближался с грохотом по длинной подъездной дорожке ржавый отцовский грузовик. Когда папа выбрался из водительской кабины и разъяренной походкой двинулся в нашу сторону, я увидела, как дядя Ог выкатился в коляске на облезлое крыльцо, чтобы получше видеть, что сейчас будет: я не сомневалась, что он предвкушал драку. Я безвольно висела у Уила на руках и не могла отчистить хоть что‐нибудь из того, что открылось его взору, или побежать с ним на задний двор к персиковому саду – последнему, что у нас еще оставалось красивого. Я закрыла глаза, предвидя в приближении отца окончательное столкновение своей жизни с жизнью Уила.
А столкновение это, к моему удивлению, явилось сзади.
Сет пришел в себя. Он беззвучно следовал за нами, пока тугая пружина злобы не разжалась и не швырнула его в мощном броске Уилу на спину. Последовавшая за этим драка сейчас воспринимается мною как нечто нереальное, в памяти на замедленном воспроизведении прокручивается размытая версия того, что тогда на самом деле произошло. Я вспоминаю подробности, которых не могу объяснить, – например, как Уил умудрился мягко опустить меня на землю на безопасном расстоянии, и как парни закружили надо мной подобно небольшому торнадо, и Уил плясал, точно птица, прямо в воздухе, уворачиваясь от яростных пинков Сета. Я отчетливо помню один-единственный крепкий удар Уила, который опрокинул Сета на землю, с окровавленным носом и сыплющего ругательствами, и появление задыхающегося от гнева отца, который потянул Сета вверх и поставил на ноги, а потом встал между парнями с разведенными в стороны руками, как рефери.
Сет, тяжело дыша, тыкался грудью в отцовскую ладонь, поливая проклятиями Уила и пытаясь до него дотянуться. Уил спокойно отступил и не сводил с Сета уверенного взгляда – так смотрят волки на поверженную жертву.
– Парень, ты, черт тебя за ногу, кто такой? – крикнул папа Уилу, а потом предупреждающе рявкнул на Сета, велев ему угомониться, и сжал в кулаке ворот сыновьей рубахи.
– Уилсон Мун, сэр, – спокойно ответил Уил и, продолжая смотреть на Сета, коснулся пальцами козырька бейсболки, которая каким‐то чудом удержалась у него на голове.
– Это мне, мать твою, ни о чем не говорит, – возмутился папа.
– Я тут проездом, сэр.
– Проездом с моей дочерью на руках и сыном на спине? – мрачно спросил папа, с подозрением и в то же время растерянно.
– Да, сэр, – ответил Уил без пространных объяснений и добавил только: – Одну подобрал с земли, от другого попытался отбиться.
Папа посмотрел на землю, где сидела я, оценил мою опухшую лодыжку и разорванное платье – и этим ограничился, подтверждения в моем взгляде искать не стал,