Глава 9
Около четырех утра я пошла домой с вечеринки на седьмом этаже отеля “Карлтон”. Зандер с Хьюго остались, а Сильвия ушла звонить домой в Нью-Йорк.
А я? Я отбыла в квартиру, которую снимала еще с шестью людьми двадцати с чем-то лет в дальнем конце Круазетт. О том, что так можно, я узнала несколько лет назад от кого-то, связанного с работой. Четырехкомнатную квартиру снимали семеро, а ключ был один на всех. Ключ мы прятали в цветочном горшке у двери. И, хоть собственно спальных мест в квартире было всего пять, мы как-то справлялись. Большинство из нас все равно почти не спали, каждой ночью возвращаясь после гулянок часа в четыре-пять. Один угрюмый студент-киновед с конским хвостом каждое утро рано вставал, варил кофе и шел на восьмичасовой показ, так что коек нам не хватало лишь в течение каких-то там нескольких часов.
Теперь, десятилетие спустя, я даже не вспомню, как звали хотя бы кого-нибудь из тех, с кем я снимала эту каннскую квартиру. Может быть, они с тех пор сделали невероятные карьеры, сняли эпохальные фильмы, которые получали награды или которые показывали на Круазетт. Может быть, они сделались авторитетными кинокритиками или фестивальными отборщиками. Но, вероятнее всего, ни к чему их кинематографические мечты не привели. Они бились годами, отдали все свои таланты, все свои идеи, самые свои сущности индустрии, где их не желали и в них не нуждались. И в конце концов они угасли, стали ничем. Обычными, будничными людьми: рекламщиками, страховыми брокерами, менеджерами по работе с клиентами. Преподавателями.
Но этого мне и в голову не приходило, когда я плыла по Круазетт под ночным средиземноморским небом. Я думала, что теперь-то мне – только вверх. Через два дня должен был состояться второй показ нашего фильма, и в тот же день профильная пресса должна была объявить о партнерстве между “Фаерфлай филмс” и Хьюго Нортом. Ни дать ни взять, мечта продюсера.
На обратном пути, пьяная и слегка под кайфом, я торжествовала. Я шла мимо горящих фонарей и белых яхт по миллиону долларов каждая, мимо звуков смеха и роскоши от дельцов, знаменитостей и прилагавшейся к ним шушеры, которая на них молилась.
Я миновала конец Круазетт, где здоровенные фонари кончались, где жили будничные, малопримечательные обитатели Канн.
И я с нетерпением ждала будущего.
Тут я останавливаюсь, потому что вижу в глазах Тома Галлагера предвкушение – как у щенка, взявшего след. Во всех разглагольствованиях о Каннах этому репортеру не терпится услышать имя, которое ему знакомо. Знаменитости: вот валюта, которая у прессы в ходу. Бесценный козырь у меня в рукаве.
Не затем он пришел сюда субботним утром, чтобы узнать о приключениях Сары Лай в мире кино. Он хотел услышать о Хьюго Норте, но и, разумеется, о ней. О Холли Рэндольф.
Прошли годы с тех пор, как мы с ней в последний раз признали факт существования друг друга. Сейчас, когда я живу своей печальной незаметной жизнью,