В тот студеный ноябрь Алексей Васильич ежедневно гонял своих людей на проселочную дорогу высматривать, не едут ли, пока, наконец, не прослышал от вестового, что вот, мол, и колокольчик, а значит, пожаловал-таки гость дорогой. Тут уж и граф кинулся навстречу долгожданному мастеру. Однако судьба преподнесла ему сюрприз несколько иного рода. Из кареты выглянул насмерть замерзший, но очень бравый человек и, яростно жестикулируя, закричал на Алексея Васильевича, который от неожиданности даже не сразу нашелся что ответить.
Потом уже сидя в гостиной, где жарко топилась изразцовая печь и, потягивая из рюмочек тонкого богемского стекла, наливку, изготовленную старой нянькой Аксиньей Спиридоновной по секретному столетнему рецепту, они долго смеялись над теми первыми минутами их знакомства. А знакомство было необычное, потому что путник тот был не кто иной, как возвращавшийся из Москвы в Петербург и сбившийся с дороги граф де Сегюр, французский посол при императорском дворе.
Граф оказался наиприятнейшим собеседником, да еще героем. И года не прошло, как вернулся он из неведомой далекой Америки, где повидал такое, что рассказов ему хватило на всю ночь, да и на дальнейшие дни еще осталось. Морозы тем ноябрем нагрянули, когда еще земля и снегом-то не успела покрыться, так Алексей Васильич принялся уговаривать графа пожить немного в его имении, пока не спадут пронизывающие сухие холода и не установится санный путь. Куда как невесело ехать по раскисшей под дождями и разом замерзшей дороге.
Граф впрочем, дал себя уговорить довольно быстро, хотя, может и не последнюю роль в этом сыграло появление в гостиной прекрасной Степаниды, потихоньку утвердившейся в доме в роли хозяйки.
Веки Степаниды тревожно вздрогнули, когда граф Сегюр встал при ее появлении и назвал ее госпожой Погожевой. Однако Алексей Васильевич поспешил развеять его заблуждения, сказав, что она всеже не жена, а прима его театра, но тут же добавил, что для него с неких пор второе куда более свято, чем первое.
Граф Сегюр при сих словах постарался сохранить невозмутимость, но вот театром заинтересовался, и тотчас к его удовольствию было организовано представление «Мельника», которым он безмерно восторгался, но более всех конечно Степанидой, которой прочил большое будущее на подмостках.
Так прошло несколько дней. С утра и до сумерек Сегюр рассказывал о диковинках Мексики и Перу, вечерами играли спектакли и каждый раз иной, а ночами прекрасная Степанида делила постель