Семёнов попал в плен случайно, за компанию с ещё двумя солдатиками-срочниками, когда уже должен был возвращаться в Москву после ремонта и наладки спутниковой аппаратуры в одной из воинских частей в Чечне. Он напросился к ним в “Урал”, чтобы добраться до части, которая была ближе к Гудермесу, планируя оттуда пристроиться к какой-нибудь оказии. При обстреле их небольшой колонны БТР сопровождения сожгли вместе с бывшими в нём бойцами.
Бородатые мужчины, перекидываясь между собой гортанными фразами, подняли их, лежащих в кювете, и, подталкивая в спину стволами автоматов, увели от дороги в горы. Молодые солдаты были сильно напуганы и шли, затравленно оглядываясь на боевиков.
Их держали в погребе, невдалеке от того места, где взяли в плен. Заправлял всем некий Исраил. Через несколько дней солдат увезли куда-то дальше. Семёнову же вначале угрожали, предлагая заплатить выкуп. Потом долго били. Сломали несколько рёбер. Почти не кормили. К концу первого месяца одежда на Алексее болталась, словно он опять стал девятиклассником. Но больше всего его изводила духота и вонь этого погреба.
За это время здесь побывали ещё несколько пленных, которых впоследствии так же уводили в неизвестном направлении. Он успевал переговорить с этими людьми о том, что происходило там, на воле, в местах, которые были так желанны и недоступны теперь. Скорее всего, его никто не искал.
Ему начинало казаться, что конца этой жестокой бессмысленности не наступит никогда. Семёнов пытался держаться за что-то, невнятно твердеющее в его сознании неизвестной субстанцией. Это “нечто” не давало ему скатиться в животное состояние абсолютного страха. Он твёрдо решил никому не звонить. Да в сущности, и некому было.
Наконец поняв, что за этого гражданского никто не заплатит, в последней попытке устрашения, боевики отрезали Алексею фалангу мизинца на левой руке. Крови было немного.
На третий день после этого его забрал высокий, крепкий старик чеченец. Семёну завязали глаза и, связав руки сзади, усадили на заднее сиденье старого уазика. Везли его долго, и счёт времени Алексей потерял. Местности он не знал и потому ориентироваться не мог. Он только понял по натужному звуку работы двигателя, что его везут куда-то в горы. При тряске на ухабах грудная клетка непрерывно вспыхивала острой болью; давали знать о себе сломанные рёбра. Старик всё время молчал.
Через год Алексей окончил компьютерные курсы при Бауманке и даже получил соответствующий диплом. Параллельно, не теряя времени, изучал спутниковую связь и навигацию.
За прошедшее время он успел пообтереться в этом огромном городе, постичь алгоритм его жизни. Москва уже не пугала его, как раньше, бешеным