Развлекая себя разговорами с пленными, Рыбья Кровь не напрягался и в ратном деле – ему было все равно, нагонят они кутригуров или нет. Громкая победа уже одержана, свою оплату он отработал, большой поживы все равно не предвидится, так чего из кожи лезть?
Придумал он и как от ответного степного пожара уберечься. Когда поднялся встречный ветер и дозорные сообщили, что кутригуры тоже степь подожгли, князь с полусотней арсов поскакал вперед и быстро сделал поперечную полосу выжженной травы, дойдя до которой огонь тут же остановился. Не больно новая выдумка, но она еще сильней укрепила славу Дарника как ратного чародея. У костров на стоянках только и разговоров было обо всех его прошлых и нынешних победах. Булгары, хазары, гурганцы и тарначи уже не стыдились своих прежних от него поражений, а, наоборот, с удовольствием придумывали чародейные подробности того, как все это происходило. Корней, принося все их досужие домыслы, подначивал:
– Ты знаешь, какие испытания колдунам в западных христианских странах устраивают? В воде топят и смотрят: утоп или нет. Если утоп, значит, не колдун. Рано или поздно тебе такое испытание тоже устроят.
– На моих знаменах нарисована рыба, – весело подхватывал Дарник. – Вильну хвостом и уплыву от вас всех, неблагодарных.
На десятый день безрезультатного преследования, когда стали подходить к концу запасы еды и питья, князь повернул войско обратно.
– Пускай теперь они за нами погоняются, – сказал он воеводам.
– А если кутригуры не станут нас преследовать? – спросил Завила.
– А что им еще остается делать: овец разводить? – уверенно отвечал князь.
В самом деле, едва черноярцы свернули с северо-восточного направления на западное, к Итилю, как у противника тотчас сработал охотничий инстинкт. Вместо прежних отдельных сторожевых отрядов отступающую колонну с трех сторон начало охватывать все кутригурское войско. То там, то здесь вперед вырывались их конные лучники, чтобы осыпать черноярцев своими стрелами. Дарник словно этого и ждал, всю конницу упрятал между повозочных колонн, а на внешнюю сторону повозок перевел липовских щитников с лучниками и самострельщиками. Стоило кутригурам приблизиться, пешцы моментом образовывали закрытую большими щитами «черепаху», из которой по незащищенным коням противника неслись стрелы и самострельные болты. Камнеметы в ход не пускали – берегли боеприпасы.
Так целый день и продвигались с частыми остановками и изготовкой к сражению. Спокойствие князя передалось воеводам и ратникам, скоро все лишь смеялись над столь нерешительными преследователями. Ночью кутригуры устроили уже привычную шумиху: в темноте скакали сотни лошадей, раздавались боевые крики и битье железа о железо.
У многих черноярцев при всем желании заснуть не получалось.