– Ну, Елена Сергеевна, добро пожаловать! – широко улыбаясь, сказал Павел Иванович. Он первый выпрыгнул из саней и помог ей выбраться. К чёрной цигейковой шубке пристали колючие травинки и сенная труха. Она стала досадливо отряхиваться и заметила, как что-то мелькнуло и кто-то маленький и незаметный в темноте крыльца стал спускаться по ступенькам на свет, как проявляясь. Это была Ефросинья Егоровна. Её единственный тёмно-серый глазок лукаво светился, и тихая радостная улыбка робко освещала маленькое в сеточке разбегающихся морщинок лицо. На месте правого глаза была круглая впадинка, затянутая бледной кожицей. Она кивнула Елене Сергеевне головой и стала рассматривать её пристально, как ребёнок, нисколько не смущаясь своего любопытства.
– Здорово живёшь! – громко на всю улицу закричал председатель. – Смотрите-ка, и крылечко уже нашиньгала! Ни снежинки! Гостей ждала. Ну, Ефросинья Егоровна, погляди, какую учителку я тебе привёз, как и обещал! Ну, какова?
– Басёна! – улыбаясь глазом, ответила Хитриха. – Звать-то как?
– Елена Сергеевна! Вы меня к себе возьмёте пожить?
– Да возьмёт, возьмёт, уже взяла! – вмешался Павел Иванович, не давая говорить. – Коль, волоки чемодан, чего стоять-то!
– Почто не возьму? – ответила Хитриха. – Летница у меня пуста. Панкратушка протопил. Я, Иваныч, – она быстро обернулась к председателю, – его не поваживала!
– Ну и правильно! – одобрил председатель и стал подталкивать Елену Сергеевну в спину. – Пойдёмте, пойдёмте. Чаю попьём, горенку вашу посмотрим. Бат, и не понравится чего?
Едва вошли в тёмные сени, как Павел Иванович снова скомандовал:
– В летницу сначала! Поглядим, что да как!
Дверь сильно скрипнула, зашуршала по полу, и Елена Сергеевна, удивлённо озираясь, первой шагнула в горенку, называемую летницей. Она никак не ожидала увидеть вместо маленькой и тесной, как ей вчера представлялось, такую просторную, распахнутую на четыре окна комнату. Бледненькие жёлтые обои, отражающие солнечный свет, делали комнатное пространство каким-то тёплым и мерцающим. Свет шёл от потолка, от широкой матницы, от белой высокой печи с охапкой приготовленных дров. Было чисто, тепло, уютно.
Елена Сергеевна вышла на самую середину комнаты и оглянулась: Павел Иванович, Николай и Ефросинья Егоровна стояли у порога и, улыбаясь каждый по-своему, смотрели на неё. Она смутилась. Щёки её зарделись.
– Мне здесь нравится! Настоящая летница! Я даже не могла представить, что она будет такая, всё что-то другое виделось, а тут… – и беспомощно развела руками.
– Вот и хорошо! – облегчённо и радостно зашумел Павел Иванович. – Коль, чемодан сюда! Из школы директорша шкаф для платьёв обещала, завтра с нею познакомитесь. Полина моя, я велел, из посуды кое-что приготовила. Коль, тащи, чего там матерь наложила. Так, – он заглянул за