На голом балконе посольства простоволосая литовка без стеснения рыдала в голос. «За вашу и нашу свободу!» – окутывался паром митинг время от времени…
Вильнюс – цветочки?
– Янаеву – позор! – промегафонил бело-голубой, с глазами – угольями, Пьеро.
– По-зор! По-зор! По-зор! – плавно заколыхалось многоголосье.
Ось оглянулся: над серединой колонны размахивали черно – красным флагом анархиствующие акселераты. Следом за матерью порядка, в арьергарде брело еще с полдюжины бомжей. Всё.
– Крючкова, Язова, Пуго – в отставку!
– В от-став-ку! В от-став-ку! В от-став-ку!
«Чего стоит Чингис-хану шмальнуть по нам через сквер?» – вдруг спросил себя Ось. Не станет, пожалуй. Деревья помешают. Если только они не переставили БТРы на позицию поудобнее…
– Чего с рукой-то? – поинтересовался Ось у длинного.
– Да в цеху. С будуна. Херня, в целом.
– А сам откуда?
– С Пушкинской площади. Там народу – лом. Один говорит: Ельцин в Белом доме. Ну, мы и двинули.
– Да нет, я не в том смысле. В смысле, сам-то – москвич?
– Не, из Дмитрова. Пошел с утреца на перевязку, а тут – вон чего… Из травмопункта даже домой не заходил. Еще жена прицепится. Ну, не жена, так живем. Но все равно!
– Ну?
– Ну, и на электричку. Прямым ходом в Москву. Что же, меня будут ебать, а я – знай, подвазелиниваться?
По спуску от Садового кольца – к Белому дому, что ли? – покатились мастодонтоподобные бронетранспортеры, последние троллейбусы, грузовики с морпехами, матерящиеся миротворцы… Но внизу стояла баррикада. Осю не верилось, что две садовые скамейки, мусорный бак и несколько сломанных досок смогут удержать всю тяжесть советской армии и флота. Однако, прогнувшись дугой, они – вместе с баррикадниками – держали пока.
Рыдающая женщина вдруг не выдержала – бросилась к БТРу. Исступленно она колотила кулачком по броне. Воины во чреве китовом безмолвствовали. Лишь брызгами разлетелся «Полет» на запястье декабристки.
Осина колонна породила без числа речек и ручейков. Сквозь рахитичные заграждения они легко просочились к Белому дому.
Перед Домом правительства народ все более прогуливался, почитывал листовочки, постебывался. Из-за спины кто-то сказал: был грандиозный митинг, добровольцам раздадут автоматы. Ось сразу обернулся, но отличить рассказчика от слушателей было уже невозможно. Какие на хрен автоматы? Начинался дождь.
Поперек эстакады, при въезде на пандус, раскорячился КРАЗ. Трехосный тяжеловоз был огромен, но и двухрядная эстакада была не узенькая. В зазор между бампером грузовика и парапетом эстакады взволнованные юноши то и дело насовывали всякий хлам, но его отодвигала свободно фланировавшая публика. Ось тоже пролез в невзначай открывшийся проход.
Он