Моя львица льнет ко мне. Это настоящая пытка для моего сердца и ребер.
– Я… Мне тебя так не хватает. Я вернусь вечером.
Мне тебя тоже не хватает, хоть у меня и не выходит сказать об этом вслух.
Я обнимаю ее в последний раз, а затем отталкиваю. Елена отступает на шаг. Она вся в слезах, но все же согласно кивает. Бросив на меня еще несколько отчаянных взглядов, она, наконец, выходит. Я слышу, как дверь мягко открывается и закрывается. Ее здесь больше нет, а меня уже гложет чувство, будто мне все это приснилось.
Мне не сомкнуть глаз.
Я наблюдаю за солнечным лучом, медленно ползущим по стене. Он едва ли поднялся на пару сантиметров, а мне уже кажется, что Елена была здесь несколько дней или месяцев назад. А ведь прошло не больше часа.
Хлопает дверь. Я даже не успеваю ничего сообразить, как рядом с кроватью появляются двое полицейских. По привычке я пытаюсь привстать, но не могу из-за наручника на запястье.
– Встать.
Что? Я ничего не понимаю. Меня тут же хватают и силой заставляют подняться с кровати. Черт, они что, поймали Елену на выходе? Мне подсовывают кроссовки, а на вытянутые вперед руки надевают другие наручники. Рация шипит, затем из нее доносятся слова:
– Второй патруль готов, транспорт для перевозки подъехал. Прием.
Дьявол, меня увозят! Увозят прочь от Елены! Я не хочу. Прежде чем я успеваю что-либо понять, на лодыжках тоже появляется пара наручников, связанная толстенной цепью с запястьями. Да что они творят? Коп толкает меня в спину, но я упираюсь. Я не желаю уезжать, она же вернется вечером.
– Двигай!
Нет! Удар по ногам, затем один из этих ублюдков ловит меня, пока я не свалился на пол. Если бы мне было хоть немного получше, они бы даже пальцем не смогли меня тронуть.
Пройти через всю больницу в наручниках в сопровождении двух копов в униформе – лучший способ обратить на себя внимание. Все кругом смотрят с презрением. Я даже ощущаю облегчение, когда, наконец, залезаю в тачку с мигалками, хотя это физически непросто. На выходе из комнаты я пытался вырваться и сбежать, но не смог. Это привлекло еще больше внимания. Они, черт возьми, увозят меня от моей львицы. Далеко. И все это происходит без единого комментария с их стороны.
Мы, должно быть, едем уже минут двадцать, и я даже не знаю куда. По всей видимости, в Райкерс. Наверное, после рентгена врач сказал им, что я уже достаточно окреп, чтобы меня перевозить. Я закрываю глаза и пытаюсь перевести дух. От одних только мыслей о тюрьме становится тяжело дышать. Я смотрю в окно. Тачка притормаживает на красный. Вокруг люди: кто-то ведет машину, кто-то прогуливается по улице, у некоторых совершенно отрешенный взгляд. Они живут своей спокойной жизнью. А я? Мои лодыжки и запястья пристегнуты к этому вонючему сиденью. Я пытаюсь проглотить ком в горле, но паника все равно постепенно берет верх. Еще эта тоска по Елене.
Меня вытаскивают из патрульной машины. Я упираюсь, потому что мне по-прежнему больно быстро двигаться. Это плохая