И суперинтендант заглянул в ящик.
Арамис встал.
– Странно, – протянул Фуке.
– Ваша память на этот раз изменяет вам, дорогой друг, поищите в какой-нибудь другой связке.
Фуке взял связку, перебрал ее еще раз и побледнел.
– Не упорствуйте и поищите где-нибудь в другом месте, – сказал Арамис.
– Бесполезно, бесполезно, до этих пор я ни разу не ошибался; никто, кроме меня, не касается этих бумаг, никто не открывает этого ящика, к которому, как вы видите, я велел сделать секретный замок, и его шифр знаю лишь я один.
– К какому же выводу вы приходите? – спросил встревоженный Арамис.
– К тому, что квитанция Мазарини украдена. Госпожа де Шеврез права, шевалье: я присвоил казенные деньги; я взял тринадцать миллионов из сундуков государства, я – вор, господин д’Эрбле.
– Не горячитесь, сударь, не волнуйтесь!
– Как же не волноваться, дорогой шевалье? Причин для этого более чем достаточно. Заправский процесс, заправский приговор, и ваш друг суперинтендант последует в Монфокон за своим коллегой Ангераном де Мариньи, за своим предшественником Самблансе.
– О, не так быстро, – улыбнулся Арамис.
– Почему? Почему не так быстро! Что же, по-вашему, сделала герцогиня де Шеврез с этими письмами? Ведь вы отказались от них, не так ли?
– О, я наотрез отказался. Я предполагаю, что она отправилась продавать их господину Кольберу.
– Вот видите!
– Я сказал, что предполагаю. Я мог бы сказать, что в этом уверен, так как поручил проследить за нею. Расставшись со мной, она вернулась к себе, затем вышла через черный ход своего дома и отправилась в дом интенданта на улицу Круа-де-Пти-Шан.
– Значит, процесс, скандал и бесчестье, и все как гром с неба: слепо, жестоко, безжалостно.
Арамис подошел к Фуке, который весь трепетал в своем кресле перед открытыми ящиками. Он положил ему на плечо руку и сказал ласковым тоном:
– Никогда не забывайте, что положение господина Фуке не может идти в сравнение с положением Самблансе или Мариньи.
– Почему же, господи боже?
– Потому что против этих министров был возбужден процесс и приговор приведен в исполнение. А с вами этого случиться не может.
– И опять-таки почему? Ведь казнокрад во все времена – преступник?
– Преступник, имеющий возможность укрыться в убежище, никогда не бывает в опасности.
– Спасаться? Бежать?
– Я говорю не об этом; вы забываете, что такие процессы могут быть возбуждены только парламентом, что ведение их поручается генеральному прокурору и что вы сами являетесь таковым. Итак, если только вы не пожелаете