– То, чего я так боялся, произошло, – невесело вздохнул Иуда, оттягивая жесткий воротник рубашки.
– Вы сами-то хоть верите в то, что говорили? – угрюмо спросил Джигурда.
– Самое трудное было – не рассмеяться. Но вот откуда слова эти взялись, не пойму. Словно кто-то вкладывал их в мой бедный ум. Скоро меня разоблачат, и тюрьма будет лучшим выходом.
– Пожалуй, что так, – с улыбкой согласился следователь.
Вербовка
И вновь замелькала перед глазами ажурная металлическая изгородь, замельтешили гипсовые амуры интерьеров, расползлись змеи ковровых дорожек по крутым лестницам и коридорам. Защекотало в носу от сухого запаха ночной пустыни, исходившего от пальмы в кадке и от сладковато-возбуждающего благовония источаемого дорогой кожей диванов и кресел… Несколько минут пришлось ждать у дверей губернаторского люкса, где Ферапонтов принимал решения по самым щекотливым делам.
Наконец он самолично открыл двери: лицо было распаренное, как от банного жара, с ещё не остывшими после блуда глазами. На груди губернатора под расстегнутой сиреневой рубашкой курчавилась до самого горла седоватая шерстка – на ней поблескивали капельки пота. Взгляд благодушно лоснился, но доверять этому благодушию было нельзя. Ферапонтов грузно плюхнулся в кресло возле столика с батареей мерцающих бутылок и богатой снедью и насмешливо холодно воскликнул:
– Отыскался покойничек! Теперь хоть на человека стал похож. Ты что же, товарищ Кувшинников, комедию ломаешь? Ну, воскрес, так воскрес. Бывало и не такое. Но зачем ты себя за Искариота выдаешь? За небесного посланника? Тоже мне неуловимый мститель! В пророки потянуло? Разве ты меня не помнишь? А ведь мы с тобой немножко сотрудничали, а?.. – Ферапонтов с едкой ухмылкой сощурил глаза, отхлебнул из бокала и удовлетворенно причмокнул мокрыми губами. – Не забыл своего предшественника Вебера? Ты ведь занял его место благодаря мне.
– Не знаю я никакого Вебера, – твердо ответил Иуда.
– А Марию?
– Где она? Вы в курсе? – Иуда слегка подался вперед.
– Клюнул! Марсальская права, – засмеялся Ферапонтов, шлепнув себя по жирным ляжкам. – Я ещё фамилию не назвал, а он уже понял, о ком речь. Хватит притворяться, Вениамин Михайлович! Актер из тебя никудышный. Ну-ка разденься! Я сейчас всем докажу, что ты – это ты и никто другой. Раздевайся до пояса. Или тебя раздеть?
Иуда нехотя подчинился. Ферапонтов повернул его к себе спиной и с победным возгласом больно ткнул пальцем под левую лопатку.
– Что я говорил? Выйди-ка на минутку сюда, Ираида Кондратьевна, здесь все свои… Вот он, засохший рубец от удара ножом! – Он сердито повернулся к смущенному