Огонек народной молвы потихоньку разгорался: утром на заправочной станции Джигурда уже слышал, как один шофер-перегонщик излагал другому свою версию событий – будто местные сектанты откопали ночью своего покойного руководителя, воскресили его, использовав колдовские приемы, а на его место закопали живого бомжа в качестве необходимой жертвы Иегове. Теперь, рассказал шофер, воскресший пресвитер обладает, дескать, чудодейственной силой – может убивать и лечить одним взглядом на расстоянии. По другой народной версии, кладбищенские грабители вскрыли могилу, привлеченные слухами о золотой челюсти покойника, а тот, когда они стали проверять его зубы железными щипцами, взял да и закричал от боли, выйдя из летаргического сна; грабители в панике разбежались, но один старичок упал от страха в яму, и разбуженный сектант на радостях похоронил его вместо себя по закону Иеговы: зуб за зуб…
Все версии сходились в одном: наконец-то на острове произошло какое-то достойное событие, настоящее чудо, расцветившее серые будни, – и это, мол, тоже не к добру, того и гляди случится неурожай или эпидемия заморского гриппа. Со своей стороны губернатор Тотэмоса отвергал саму возможность пустых чудес, не связанных с благоденствием острова, и приказал, во что бы то ни стало, разыскать беглого покойника, уже якобы натворившего немало скверных дел.
– Так что, собирайтесь. Терять из-за вас работу я не намерен. Но прежде приведите себя в порядок, – заключил Джигурда.
Когда Иуда, приняв душ, освободился от щетины при помощи электробритвы и переоделся в светло-голубой костюм Вениамина, в синюю льняную рубашку, пропитанную запахом земляничного мыла, надел в азарте салатовый с легкой искрой галстук и замшевые туфли, а затем немного припудрил опухшее лицо – перед удивленным следователем предстал эффектный, можно сказать, киногеничный мужчина, готовый на подвиг, на труд и на любовь.
Не успели они перейти мощеной битым кирпичом дорожкой через узкий дворик к выходу на улицу, как их окружила толпа пожилых людей, мужчин и женщин. Все они разом упали на колени перед Иудой и старались дотронуться до его костюма. Джигурда проворно отскочил в сторону, хотя никто и не собирался касаться его одежд. В душу Иуды скользнул тысячелетней памяти холодок – ему даже показалось, что от него тоже исходит некая живительная сила, особенно после прикосновения жадных женских рук. Стремясь предупредить их просьбы, о содержании которых нетрудно было догадаться, он жестом древнеримского воина выбросил руку вперед в направлении зеленых верхушек тополей и зычно крикнул:
– Я послан к вам, островитяне, с последним предостережением: покайтесь, кто ещё в грехе, ибо скоро будет поздно! Очищайтесь в молитвах от скверны вашей жизни, от бесов суетного мира. Будьте как дети в своих помыслах. Ибо кара Господня близка!..
Говоря