– Если я так захочу, – с холодной злобой ответил Теабран. – Я – король.
– Я – кор-р-роль, – повторил за отцом Дункан, опрокидывая солдатика.
– Пока ещё нет, – спокойно ответила Иммеле. – Или коронация уже состоялась?
Теабран помрачнел.
Карета снова сильно накренилась, раздался жуткий треск. Теабран выглянул в окно сквозь узкую щель между плотными занавесками. Из-под колеса выскочил осколок отломленного бычьего рога. Серая, искромсанная мечами туша осталась недвижима. Рядом с пробитой головой животного валялся заляпанный засохшими на жаре кровавыми разводами кирасирский ксифос. Губы мужчины брезгливо скривились, и он зашторил окно, в отличие от отца Буккапекки, который в ответ на ужасный крен улиткой выпучил глаз в щель между стенкой кареты и занавеской.
– Сколько же добра пропадает, – вздохнул священник. – И эти дикари ещё украшали латы своих животных золотыми бляшками с альмандинами. Вон и шлемы позолоченные. Надо бы дать распоряжение счистить всё золото и переплавить на монеты.
– И пожертвовать церкви, я полагаю? – ядовито заметила Иммеле.
Прелат ощетинился, но снова был вынужден расплыться в заискивающей улыбке.
– Церковь никогда ничего не требует, ваше величество, все пожертвования сугубо добровольны. Но если король пожелает пожертвовать это золото и камни церкви, кто я такой, чтобы этому противиться? В таком случае я лично прослежу, чтобы их пустили на благие нужды.
– Нужды священников, надо понимать?
Теабран испепелил жену взглядом.
– Мама… – послышался едва различимый в шуме снаружи слабый надтреснутый голос.
Сердце Иммеле сжалось до размера горошины.
– Ройс, – испуганно прошептала женщина, узнав голос своего ребёнка, и отдёрнула занавеску. – Ройс!
Темноту кареты тараном разбил яркий солнечный столб. Вместе с ним внутрь ворвался смрад разлагающейся на жаре плоти, запёкшейся крови и пыли. От запаха прогорклого пота защекотало в носу.
– Ройс!
Недалеко от того места, где карета пробивала себе путь по окровавленным останкам, среди груды изрубленных тел и оружия шевельнулось что-то чёрное.
– Мама…
Рядом с грудой изломанного металла и ошпаренной раскалённым маслом бычьей тушей заблестели длинные волнистые волосы. Показалась покрытая кровью рука.
– Остановите карету! – закричала Иммеле. – Стойте!
Карета резко остановилась, упёршись в тушу коня.
– Дитя!..
Теабран открыл глаза.
Снова этот сон. И снова как наяву. Он сел на кровати и огляделся. Спальню копьём пронзал солнечный луч и падал точно на подушку, где только что спал король.
Он встал и подошёл к окну. От стёкол в стрельчатых окнах башни Юрто, чью увитую плющом стену было видно слева,