– Да тут и смотреть не на что, одни скорпионы, – пробурчал в ответ Фидий.
Возвращение было невеселым. Торговые суда из Александрии прибыли за уцелевшими людьми, собрали обломки, годные для использования, и отбуксировали в Александрию оставшиеся на плаву корабли. Еще несколько кораблей удалось подлатать и отправить в Египет своим ходом, хоть и медленно. Мы высадились на столичной пристани, притихшие и унылые.
С сокрушенным сердцем мне пришлось написать Антонию и сообщить горькую новость: на помощь из Египта ему рассчитывать не приходится.
Наступило лето – время, когда народ радуется урожаю, а море бороздят груженные товарами суда. Но мы застыли в напряженном ожидании, ибо после того, как легионы покинули нас, а флот уничтожила буря, Александрия была совершенно беззащитна. Я распорядилась немедленно приступить к восстановлению флота, чтобы спустить на воду хотя бы один боевой корабль до того, как на нас нападут. Однако сейчас между убийцами и Египтом не существовало никакой преграды, и они могли двинуть на нас войска через Иудею в любой момент. Разумеется, я собирала собственную армию, поскольку полагаться на римлян в нынешнем положении не стоило. Но и это было делом долгим – за одну ночь новобранцев в солдат не превратить.
Между тем события разворачивались следующим образом. Не получив помощи от моего флота, триумвиры решили оставить Лепида с тремя легионами для защиты Италии, а Антоний и Октавиан во главе восьми легионов направились в Грецию, чтобы сразиться с Кассием и Брутом при почти равном соотношении сил. Судьба избрала для решительной битвы окрестности греческого города Филиппы. Октавиан, как водится, занедужил и остался в глубоком тылу. Антоний повел войска и осадил врага. Убийцы предпочитали отсиживаться за линией укреплений и уклоняться от решающей схватки, потому что слабым местом триумвиров являлось снабжение и очень скоро, с ухудшением погоды, у них должен был закончиться провиант. Однако Антоний прекрасно это понимал и поступил так, как поступил бы на его месте Цезарь, – решил навязать сражение. Враги отсиживались за болотом, и Антоний велел подвести к их позициям насыпь, что позволяло пойти на штурм. Кассию пришлось выступить из лагеря в контратаку. Антоний отбросил врага, захватил и разграбил его укрепления. Но войско Брута обрушилось на тыловой лагерь Октавиана.
Неизвестно, чем бы закончилось дело, если бы в войну, как в Трое, не вмешались боги. Октавиан во сне получил предостережение, побудившее его подняться с одра болезни и укрыться в болоте. Бруту же в ночь накануне решающего сражения явился Цезарь и предсказал его конец. Думаю, Брут узрел не бледную тень Цезаря, а бога в величии и славе. Он понял, что его дело проиграно, ибо Цезарь ныне сильнее, чем когда бы то ни было.
Когда Брут ворвался в шатер Октавиана, чтоб захватить его в плен, постель триумвира оказалась пуста. Тем временем Антоний наседал на Кассия, и Брут послал ему подкрепление. Однако боги затмили взор или разум убийцы