– Я поведу.
Но никто из нас не двинулся. Мы продолжили пялиться друг на друга, а затем, словно по молчаливому соглашению, повернулись, чтобы открыть двери и выйти из пикапа. Я обошла грузовик спереди и остановилась, встретив на полпути Люсьена.
Он оказался настолько высок, что ему пришлось опустить подбородок, чтобы встретиться со мной взглядом. Господи, какой же большой, красивый мужчина. Холодные зеленые глаза смотрели на меня так пристально, что моя кожа покраснела от жара. Я не могла двигаться или думать под этим взором.
– Тебе и правда было плохо?
Этот томный голос зачаровывал меня, заставляя сказать правду. Пришлось сопротивляться. И, о боже, эти чертовы глаза. Я моргнула, изображая из себя святую наивность.
– Люсьен, ты обвиняешь меня во лжи?
– Ага.
Что ж.
Его каменное выражение лица не изменилось, однако в его ледяном взгляде что-то проскользнуло, подсказывая мне, что он не столько зол, сколько хочет узнать правду. В эту игру могли играть двое.
– Скажи мне, Брик. Ты бы признался, что у тебя мигрень, если бы я спросила?
Твердая линия рта чуть дернулась, в глазах мелькнуло веселье.
– В конце концов.
– Хм-м.
Его темные брови взлетели вверх.
– Хм-м? Это твой ответ?
Я пожала плечами:
– Почему нет? Ты же его часто используешь.
Подергивающиеся уголки его рта грозились расцвести в полноценной улыбке. Но он вовремя взял ситуацию под контроль.
– Кажется, мы понимаем друг друга.
– Думаю, да.
Это не должно было наполнить меня предвкушением. Но так и случилось. С деловым кивком я направилась к нему, но он остановил меня, пригнувшись. Хотя его губы не коснулись моего уха, я ощутила его горячее дыхание на своей коже. Меня едва не пробрала дрожь, когда голос Люсьена прозвучал мрачным шепотом:
– Спасибо, Эмма, что спасла меня от моей мужской гордыни.
Я не смогла бы скрыть улыбку, даже если бы попыталась. Она расплылась по лицу, словно солнце, которое греет от щек до кончиков пальцев.
– Не за что, Люсьен.
Он хмыкнул – о, как же мне нравилось хмыканье этого мужчины, – а затем уселся на водительское сиденье.
Мы не разговаривали, пока выезжали с парковки, но затем он снова включил радио. И он казался расслабленным. Я могу поклясться, что уловила исходящий от него запах ванили. Не сладость ароматической свечи, а темную цветочную ноту настоящей ванили. Я не могла представить, чтобы парень вроде Люсьена пользовался одеколоном, но казалось просто невероятно заманчивым наклониться и понюхать его.
Это, конечно, было бы чересчур. Он и без моих посягательств оставался скрытным.
– Мы уже близко? – спросила я, чтобы отвлечься.
– Да. – Он стрельнул в меня косым взглядом. – Извиняюсь за то, что заснул.
– У меня тоже бывают мигрени. Сон – лучшее лекарство.
– Хм-м.
– Эти твои «хм-м» каждый