Конрад и Заки свернули в сторону от толпы, провели Монику почти вплотную к стене за спинами зрителей и остановились у крепкой двери, обитой металлическими полосками. Заки несколько раз стукнул кулаком в деревянное полотно, не дожидаясь ответа толкнул дверь и втащил за собой Нику. Перед девушкой предстал вполне уютный кабинет с хорошими светильниками, добротной мебелью и стальным сейфом, таким огромным, что в него можно было впихнуть саму Монику, Эрнарда и ещё осталось бы место для Арнана.
Ника перевела взгляд от этого металлического монстра на невысокого мужчину, раскладывающего на столе стопки с монетами, и сглотнула. На одну такую стопку можно было купить выходной гардероб для благородной ларины, самоходную повозку и связку артефактов лучшего качества. И таких вот стопок на столе было около двух десятков.
– Кого это вы привели? – проскрипел мужчина, поднимаясь из-за стола и оглядывая Монику снизу вверх. Она и сама знала, что дешёвая мужская одежда смотрится нелепо и жалко, но уж что есть, то есть. – Здесь не место для изнеженных инорин, даже таких хорошеньких.
– Тонд, она хочет заложить цацки, – сказал Заки и спрятался за спину Ники. А вот это уже было плохим знаком. Девушка обернулась к своим сопровождающим, отметила сжавшиеся в тонкую полоску губы Конрада и бледноту Заки, и выпрямила спину, готовясь к худшему.
– Что мне помешает отобрать украшения силой? – осклабился Тонд, присматриваясь к серьгам. Мужчина пробежался взглядом по лицу Моники, хмыкнул и видимо понял, что перед ним не нищенка – ухоженные руки, идеальный маникюр и ни малейшего следа тяжкого труда на нежной коже. – Впрочем, я могу одолжить инорине некоторую сумму на короткий срок. Вернуть надо будет с процентами, но это уже детали.
– Я хочу участвовать в дуэли, – отвергла Ника щедрое предложение, в котором отчётливо ощущался подвох.
Как же, одолжит он! А потом будет трясти «наивную инорину» годами, вымогая давно оплаченный долг и посылая своих головорезов для убедительности. После слов Моники наступила тишина. Несколько мгновений мужчины переглядывались друг с другом, а затем вдруг рассмеялись. Дружно, басовито и хрипло. Их смех не был радостным или приятным, скорее издевательским и совершенно неискренним.
– А что инорина готова поставить на кон? Ставки бойцов должны быть равными, а ваши безделицы почти ничего не стоят, – несмотря на показное веселье, во взгляде Тонда не было ни намёка на доброжелательность – только расчётливость и безжалостность. Такой и глазом не моргнёт, перережет горло и бросит в канал.
– У меня есть артефакт, – Моника вытянула из-за ворота зеркало. – С виду – безделушка, не стоящая внимания. Никто и не поймёт, на что способно это милое зеркальце.
– И на что же оно способно? – ядовито поинтересовался Тонд, скривив губы.
– Защита