– Ты всех теперь будешь убивать?
– Нет, я больше не буду.
– Ты больше не будешь?! Ты человека убил, понимаешь, а говоришь, как будто конфету у ребенка сожрал тайком!
Вадим чувствовал пустоту в голове и то, как мучается Надя, а лицо Виктора все время висело перед глазами. Он зажмуривался, тряс головой, отчаянно стараясь сбросить невыносимое видение, но ничего не помогало.
– Я хотел его спасти, но было поздно… Было поздно, – шептал он.
Потом наступила ночь, и Надя хотела уйти, но не ушла. Прошла неделя в полном молчании, и еще неделя, и молчать приходилось уже через силу с тоской по времени, когда все было хорошо. Стоит только протянуть руку, и вот они – тепло и нежность, нужно только забыть, постараться поскорее и покрепче забыть. И Надя старалась забыть изо всех сил.
Танюха вернулась от родителей, они плакали вместе, и Надя внимательно смотрела на подругу – хотела еще раз убедиться, что та не помнит, как все произошло. Оказалось, что Таня на самом деле совершенно ничего не помнит. Тогда страх, что Вадима в чем-то заподозрят, прошел, и забывать стало легче.
Они остались вместе, потому что все было неважно, кроме них самих. Он снова говорил о звездах и тайнах судьбы. И как тогда, в первый раз, Надя тонула в тепле и чувствовала спокойствие и надежность. Вадим сначала боялся, что часы в наказание за страшный поступок откажутся предсказывать его будущее, но этого не произошло. Возмездия не случилось.
Часы отмеряют время, год за годом, а Вадик и Надя живут в той самой квартире на пятнадцатом этаже и воспитывают троих детей. Встречают Новый год, глядя на фейерверки за окном, а утром садятся в машину и через деревню, забрав родителей, едут в аэропорт, чтобы первым рейсом улететь на острова, где живут всю зиму, а летом колесят по Старому Свету или Латинской Америке. Ацтеки и майя, Лион и Экс-ан-Прованс. Да, волшебные часы обеспечили Вадику и Наде безбедную жизнь. Пару лет блестящей игры на бирже, и можно надолго забыть о работе. Кто не мечтает о таком?
Но однажды Надя заметила, что Вадим стал грустным. Он очень много времени проводил наедине с часами, а когда разговаривал с ней или играл с детьми, было заметно, что мысли его где-то далеко. Посреди разговора он мог вскочить с места и уйти в спальню, где в тумбочке у кровати лежал этот удивительный механизм, достать его и, что-то бормоча, долго с ним возиться. В темноте комнаты лицо Вадима освещалось синим мерцанием, он рассматривал бегущие по экрану числа.
– Помнишь, когда мы начали встречаться, моя линия жизни по часам была бесконечной? Так и сейчас, двадцать лет прошло, а она… все такая же.
– Что же плохого?
– Но это же чушь! Часы показывают все возможности, в том числе бессмертие, но я же знаю, что этого не может быть.
– Ну, ты же не куришь, не пьешь, вот и бессмертный.
– Я серьезно.
Отшучиваться не удавалось, и Надя начинала волноваться. В его голосе была та же интонация, которую она уже слышала и которой боялась. Та же злобная упертость, «никто не отберет мое счастье!».
– И что же делать?
– Я ищу, я перебираю варианты, и