– Договорились, у меня в запасе много эротических фантазий, а это была самая безобидная из них.
– Ах ты, дерзкий распутник, – она выгнула спину и обольстительно нависла над мужем.
– За такие слова плохую девчонку придется наказать, – взгляд его скользнул в сторону зеркала позади супруги.
Заметив это, Эрика изогнулась еще сильнее, отчего пеньюар обнажил фрагмент, недостающий в картине Альфреда.
– Меня бесполезно воспитывать, – возразила она. – Ай! Что вы делаете, мистер! – Эрика захихикала, пытаясь высвободиться, но Альфред уже перевернул ее на спину и накрыл собой.
– Попалась! Вредная девчонка.
– А может, я этого хотела…
Эрика встала с постели, накинула длинный голубой халат и подошла к зеркалу.
– Я, пожалуй, не пойду сегодня теннисный корт, – она оценила урон, нанесенный страстью ее красоте, нашла его незначительным, рассмотрела свой румянец и осталась довольна. – Сначала душ, потом бассейн. Ты со мной?
– С удовольствием, – согласился Альфред и спросил: – Ты раньше занималась балетом?
– Откуда тебе известно? – удивилась она.
– В твоей осанке чувствуется грация балерины.
– Да, я училась в школе классического танца, но недолго.
– И что помешало тебе стать звездой балета?
– Альфред, дорогой, ты видел ноги балерины?
– Ножки балерины? – лукаво переспросил он. – Еще бы!
– Так! Сегодня ночью кое-кто будет спать на полу, – пригрозила Эрика, делая вид, что рассердилась. – Я говорю не о ножках в чулках и колготках, а о ступнях.
– Они всегда закрыты пуантами.
– Вот и не пытайся их увидеть, иначе получишь психическую травму.
– А что с ними не так?
– Ты правда не знаешь? Ступни балерин страшнее, чем у женщин Рубенса.9
– В самом деле? – удивился Альфред. – Ах да, это адский труд; легкость в танце стоит огромных жертв; профессиональные болезни, растяжения, травмы…
– Однажды в раздевалке я увидела, как девочка из старшей группы снимала пуанты после занятий. Ее ступни были похожи на два мешка с кровавыми костями. В тот день я перестала ходить в эту изуверскую школу.
– Рад, что ты не стала звездой балета. Мать великой русской танцовщицы Галины Улановой заставила дочь поклясться, что у нее никогда не будет детей. «Материнство несовместимо с карьерой балерины», так она сказала, – Альфред многозначительно посмотрел на супругу.
Поняв, куда он клонит, Эрика поспешила перевести тему в другое, выгодное для нее русло:
– Разумеется, я только выиграла оттого, что не захотела стать балериной, и вот доказательство, – она с таинственным видом отвела полу халата, вынула ножку из туфельки и поставила на грудь мужа.
Альфред с удовольствием погладил ровные накрашенные пальчики. Рука его поползла вверх к гладкому колену, однако ножка быстро вернулась в туфельку.
– Пора