Феминистский город. Полевое руководство для горожанок. Лесли Керн

ты не заявила в полицию?» – два классических мифа об изнасиловании, с которым сталкиваются участницы Me Too. У мифов об изнасиловании также есть своя география. Она прочно укореняется в ментальной карте безопасности и опасности, которую каждая женщина носит в своей голове. «Что ты делала в том районе? В баре? Одна ждала автобус?», «Почему ты шла одна поздно ночью?», «Почему ты решила срезать?» – мы ожидаем такие вопросы, и они формируют наши ментальные карты в той же степени, что и любая реальная угроза. Эти сексистские мифы служат цели напомнить, что нам полагается ограничивать свою свободу гулять, работать, развлекаться и занимать пространство в городе. Они говорят: Город на самом деле не для тебя.

      Свобода и страх

      Приблизительно через десять лет после той феерии с кормлением голубей мы с Джошем вернулись в Лондон, и на этот раз были достаточно взрослыми, чтобы самим доехать на метро до Тоттенхэм-Корт-роуд и Оксфорд-стрит. Наверное, нашим родителям хотелось какого-то культурно-воодушевляющего досуга без необходимости каждые пять минут отвечать на вопрос, когда же мы пойдем по магазинам. Подобно голубям, которых сегодня можно застать в лондонской подземке, в которую они, вероятно, спускаются, чтобы добраться до своей любимой кормушки, мы самостоятельно научились перемещаться по городу, руководствуясь своими мыслями и эмоциями. Задолго до появления смартфонов мы всецело полагались на карту метро и собственные инстинкты. Нам ни разу не было страшно. Таблички и объявления о безопасности и бдительности вызывали в памяти когда-то услышанные репортажи о бомбах Ирландской республиканской армии, но они не могли потревожить пару канадских детей на каникулах. К концу поездки мы казались себе подкованными маленькими исследователями большого города, без пяти минут истинными лондонцами.

      Приблизительно за год до этого мы в первый раз поехали в Нью-Йорк. Это было в 1990-е, за несколько лет до того, как политика нулевой толерантности мэра Руди Джулиани ускорила диснеевское преображение Таймс-сквер и других культовых мест. Нам разрешили самостоятельно побродить по большим магазинам на Пятой авеню, но ездить одним на метро было нельзя. На самом деле я не думаю, что мы хоть раз проехались на метро за всю поездку, даже с родителями. Нью-Йорк был особым зверем и разительно отличался от Торонто или Лондона. Для наших родителей этот город был источником азарта, смешанного с физически ощутимым чувством опасности, которая казалась гораздо более реальной, чем ирландская бомба.

      Я думаю, тогда я поняла, что город – его опасность, острые ощущения, культура, привлекательность и прочее – живет в нашем воображении в той же мере, что и в своей материальной форме. Воображаемый город формируется опытом человека, СМИ, произведениями искусства, слухами, нашими собственными желаниями и страхами. Суровый опасный Нью-Йорк 1970-х и 1980-х господствовал в головах наших родителей. Это представление не совпадало с нашим опытом из 1990 года, но оно определило, что мы