Как представить себе силу пургового ветра? Я попала в настоящую пургу один раз – под Тикси, на научной станции геофизиков. Когда от дома до дома можно было пробиться сквозь стену ветра и снега только держась за леера – специально натянутые веревки. Ветер валит с ног. Снег забивает глаза, нос, рот. Дыхание останавливается, легкие, кажется, разрываются от воздуха, а ветер заталкивает в рот, в нос упругий ледяной поток и нет сил сделать выдох. Слушая, как, сотрясая стекла, визжит на разные голоса вьюга, нельзя было не поразиться лишний раз точности пушкинской фразы: «Ветер выл с такой свирепой выразительностью, что казался одушевленным».
Конечно, каждый охотник умеет пережидать пургу даже в открытой тундре. Ставит вертикально нарты, зарывается в снег с подветренной стороны, обкладывая себя со всех сторон собаками. Тяжело выдержать даже несколько часов. А пурга здесь не бывает несколько часов. Она длится сутками. Несколько дней без тепла, без еды, без движения. Практически без сна. «Конечно, спишь немножко, – как говорил Прокопий Семенович, – но не душой спишь. Заснешь крепко – беда!» Если не подниматься время от времени из-под растущего сугроба, не разгребать наметенный снег, пурга за насколько часов может так утрамбовать его, что и вовсе не пробьешься наружу. Конечно, обмораживаются. Простуживаются. Но случаев, чтоб насмерть замерзли, – нет, не знаю. Вообще попасть в пургу – настолько тяжелое испытание, что охотники, которым почти всем довелось через него пройти, очень неохотно об этом рассказывают и на все расспросы отвечают примерно одинаково: «Хочешь жить – терпишь».
Конечно, никакая самая теплая-претеплая одежда, известная нам, жителям средней полосы, для работы в тундре не годится. Практически все народы, проживающие за Полярным кругом, одеваются одинаково. И материал, из которого шьётся одежда, и «фасон» продиктованы условиями жизни – общими для всех.
Конечно, в городах и поселках одеваются не так, как на охотничьей тропе. Но и в самом Якутске на улице – шубы, шубы, шубы. Меховые шапки, надвинутые низко – до самых глаз. Искусственный мех или искусственная кожа не выдерживают здешних морозов, уже через несколько минут становятся жесткими, как кора, и ломаются. Помню, как живя в Якутске, еще в шестидесятых годах, я, не дождавшись автобуса и продрогнув до костей, резво рванула по улице, но пробежав пару кварталов, поняла, что замерзаю – не чувствовала уже ни рук, ни ног, ни лица: мороз был под 50. О, счастье! Клубы пара, заиндевевшая, покрытая, как белым мхом, куржаком дверь, – магазин! Я кинулась туда, в тепло и второпях ударилась о какой-то угол сумкой. Боже мой, не случись это со мной – ни за что бы не поверила: сумка разлетелась, разбилась, как чашка. Я с изумлением рассматривала какой-то жалкий мешочек – подкладку – с редкими пятнами уцелевшей псевдокожи. Публика сочувственно-насмешливо оглядывалась: ясно, приезжая…
Мех